Московский завет

Ростопчин мог бы поклясться, что голос Брюса уже не разносился над поляной, слетая с высоты черного холма, а прямиком исходил из его головы, и только потом доносился до слуха.

«Залез-таки чернокнижник в мою голову, теперь его ни осиновым колом, ни чертополохом не достанешь!»

С досадой подумал генерал-губернатор, пугаясь собственных мыслей, справедливо полагая, что тотчас же они становятся известны и Брюсу.

- Да вы не волнуйтесь так, Федор Васильевич, - успокаивающе разнеслось в голове графа. - В самом деле, вы же не на шабаше оказались! И никаких чертей, бесов и прочей нечисти у нас вы днем с огнем не сыщете!

«Путает, бес! - непроизвольно промелькнуло в голове Ростопчина. - На то он и нечистая сила, чтобы врать!»

- Драгоценный Федор Васильевич! - снова разнеслось в голове генерал-губернатора. - Разве участники этого пира похожи на тех мерзких отродий, с которыми вы столкнулись в овраге? Вы же сами убеждали меня, что после смерти власть земная никуда не исчезает, а сохраняется по ту сторону, в мире мертвых. Уверяю вас, здесь именно те, о ком вы говорили.

- Мало ли чего во сне сболтнуть можно…

Ростопчин голодными глазами посмотрел на щучий хвост, но был мгновенно отвлечен от вожделенного куска рыбы, когда осознал, что Брюс прекрасно осведомлен о его сновидениях. Стало быть, и приснившийся ранее сон был тоже реальностью? Темнит, ох, темнит, мертвый чернокнижник!

- А с ведьмами как прикажете быть? - допытывался Ростопчин, надеясь подловить оппонента на нестыковке деталей. - Им на шабашах полагается быть, с чертями. Ежели с вами шашни водят, значит, вы и есть проклятые бесы! Может только рангом повыше…

- Полно вам, Федор Васильевич, всюду нечистую силу искать. Здесь все свои государственный люди, верноподданные слуги. А ведьмы суть приятные девицы для опочивших господ, создания ветреные и, подобно легкомысленным женщинам, доступные. Против веселья да хорошей компании разве многие из них устоят? - Ответил Брюс, усмехаясь. - Почему же нам не украсить свое пиршество присутствием дам? Плоть и кровь никогда не бывает лишней!

Федор Васильевич и сам не заметил, как за разговорами с чернокнижником, полностью уписав щучий хвост, охотно принялся за гуся в яблоках. Да и в наполненном до краев пенной брагою вместительном ковше дно оставалось едва прикрытым.

- Предположим, Яков Вилимович, поверю каждому слову, - заметил Ростопчин, с удовольствием обгладывая гусиное крыло. - Хоть убейте, не могу взять в толк, я вам на кой черт сдался?!

- Так выпали карты. Вы, Федор Васильевич, конечно, понимаете, о чем я говорю? Вы большой специалист по картам!

При упоминании о картах Ростопчин поперхнулся и побледнел. Он попытался возразить или отшутиться, но как назло рот оказался забитым едой, и вместо слов из него вырвалось подобие утробного урчания.

- Вот и славно, что вы не стали мне возражать! – Удовлетворенно заметил чернокнижник и тут же дал пояснение. - Почтеннейшее собрание может быть не в курсе вашего, Федор Васильевич, изумительного карточного мастерства, так что позвольте мне вкратце напомнить, о чем идет речь.

Разом умолкло воркование валторн, мертвецы отложили трапезу. Даже беспокойные, пьяные ведьмы и те поутихли перед голосом Брюса, читающего книгу человеческих судеб.

Несмотря на громкие титулы и убеждения в родстве с Чингисханом, Федор Васильевич родился в семье далеко не титулованной, в захолустном селе Косьмодемьянском Орловской губернии. Там мальчик Федя, а затем и молодой помещик Федор постиг главные азы жизни, обучившись, по его собственным словам, «в один час бывать цыганом, старостою и лешим». Главным же открытием пытливого юноши, стремившегося увидеть мир у своих ног, стали слова «протекция» и «столица».

Первого вожделенного слова в его жизни не предполагалось, а второе виделось исключительно в сладких снах. Военная служба даже в лейб-гвардии Преображенском полку не сулит офицеру венца триумфатора. Федор Васильевич, к его чести, это понял быстро и, наслужившись досыта к годам двадцати с небольшим, выходит в отставку. Все из-за того что, по его разумению, «офицеров было много, а он один». Впрочем, служба в лейб-гвардии не прошла даром. В своем полку Федор Васильевич стал не только заядлым картежником, но и отменным шулером. Куда же держать путь нашему избраннику без денег, но с крапленой колодой в кармане?

- Известно куда, в Берлин! Не на Кудыкину же гору. - Совершенно не к месту ответил захмелевший Ростопчин чрезвычайно весело. Впрочем, тут же осекся, прикусывая от смущения губу.

Что, верно, то верно. В те годы в Пруссии можно было пообтесаться, обрасти связями. После возвращения домой громко заявить о себе модными публикациями путевых заметок. Наконец, в Берлине было с кем поиграть в карты!

- Совершенно верно, - подтвердил Ростопчин. - Там я у одного дурня взял за квинтичем знатную коллекцию военной амуниции и оловянных солдатиков. Его предки сто лет собирали, а он все спустил за один вечер!