Москит. Том I

— Держитесь! — крикнул я.

Скорость была слишком велика, а растрачивать остатки сверхэнергии на экстренное торможение я посчитал излишним, слегка выкрутил руль и направил машину на тротуар, рассчитывая проскочить между такси и фонарным столбом. Всё моё внимание занимало управление автомобилем, вот и не заметил, как из боковых окон легковушки высунулись стволы. Ну а когда засверкали дульные вспышки, что-либо предпринимать стало уже слишком поздно.

Спас всех Городец. Перед автомобилем с явственным хлопком расправился кинетический экран, попавшие в него пули потеряли скорость и никакого вреда причинить не смогли, разве что по ветровому стеклу налетавшего на них вездехода начали разбегаться длинные ветвистые трещины.

Инстинктивно я выкрутил руль, автомобиль занесло и замотало, но мне всё же удалось удержать его под контролем, а прежде чем мы выскочили на перекрёсток, такси под визг покрышек сорвалось с места и умчалось на боковую улочку.

«Стоп машина!» — сам себе скомандовал я и обнулил потенциал, потратив остатки сверхсилы на гашение кинетической энергии уже начавшего замедляться вездехода.

Вскочивший на ноги Андрей Головня навалился на пулемётную установку и повернул её на турели, навёл спаренные стволы на уносящееся прочь такси, утопил гашетки. Загрохотали выстрелы, полыхнуло дульное пламя, посыпались стреляные гильзы. Очереди прошили автомобиль, тот потерял управление, выскочил с дороги, налетел на фонарный столб и перевернулся. Этого Андрею показалось недостаточно, он всадил в днище ещё с полсотни патронов, и тогда с гулким хлопком воспламенился бензобак.

Стрельба смолкла, и Лев с Василем прекратили зажимать уши ладонями, а Городец скомандовал:

— Трогай! — И тут же рявкнул: — Да не туда! За самолётом!

Гимнастёрка насквозь промокла от пота, меня всего так и трясло, но вместе с тем накатило какое-то противоестественное спокойствие. Слишком много всего одномоментно случилось. Это ведь не акция анархистов и даже не нападение на институт. Сейчас вражеская авиация ровняет с землёй целый город!

Это война!

— Туда! — подсказал мне Лев на одном из следующих перекрёстков.

Я сбросил скорость и едва вписался в поворот, а там лишь в самый последний момент сумел разминуться с отчаянно сигналившей каретой скорой помощи. Дальше внимание Георгия Ивановича привлекла крыша дома, будто вспоротая гигантским ножом. Пилот выбрал бульвар пошире и то ли совершил там жёсткую посадку, то ли попросту рухнул, не удержав машину в воздухе. Так сразу было не разобрать, пострадал самолёт при падении или крылья оторвало, когда аэроплан уже катился по дороге.

Вплотную подъезжать я не рискнул и остановил вездеход у арки, в которой мог укрыться в случае обстрела. Городец, Вихрь и Короста двинулись к бомбардировщику, а наш пулемётчик взял его на прицел, готовясь при необходимости поддержать оперативников огнём. Лев так и остался сидеть на своём месте, я тоже выбираться из-за руля не стал, принялся на пределе мощности тянуть в себя сверхсилу, спешно восполняя растраченный потенциал.

Издырявленный корпус летательного аппарата вдруг как-то одномоментно прекратил дымить, не иначе возгорание погасили из опасения детонации боекомплекта. Городец обернулся и махнул рукой.

— Линь!

Я тронулся с места и подъехал. Рядом с самолётом валялось безжизненное тело в униформе нихонских военных лётчиков, попадание крупнокалиберной пули перебило ему ногу, и человек истёк кровью, даже несмотря на перетянувший бедро жгут.

Евгений Вихрь выбрался из покорёженного корпуса и отрапортовал:

— Внутри ещё один покойник. Но в экипаже было трое!

— Значит, один ушёл, — решил Георгий Иванович, озираясь по сторонам.

Огляделся и я, тогда только приметил два тела в штатском, лежавших поодаль. Едва ли они пострадали при крушении бомбардировщика, скорее попытались задержать беглеца или просто попались тому на пути. Одного он приложил чем-то вроде шаровой молнии, а другого откинуло и шибануло о стену дома с такой силой, что раскололся череп.

Точно оператор!

— Линь, выследишь его? — спросил Городец.

Удерживай я потенциал в противофазе, ещё попытался бы, а так отрицательно помотал головой.

— Ригель? — обратился тогда капитан к моему бывшему однокласснику.

— Попробую, — нехотя произнёс тот, и глаза его закатились, но в кресле Лев не обмяк и почти сразу указал на подворотню, в которой валялись мёртвые горожане. — Там! В квартале или двух отсюда!

— Показывай дорогу!

Оперативники запрыгнули в вездеход, и я тронулся с места, проскочил перекрёсток, а на следующем повернул и спросил:

— Лев, куда?!

Тот вытянул руку.

— Там! Где-то совсем рядом!

— Тормози! — крикнул Городец. — Линь, Короста, за мной! Женя, гони в объезд!

Я выбрался из-за руля и бросился вдогонку за Георгием Ивановичем, следом, на ходу вытягивая из-под пиджака пистолет, припустил Василь.

— Живым брать! — предупредил капитан, с разбегу пиная калитку.