Морской почерк

Зазвонил телефон в соседней комнате, и Антонина Ильинична вышла, прикрыв за собой дверь, чтобы не мешать нашему разговору. Валентин Саввич словно того и ждал:

– Послушай, – зашептал он быстро и горячо, вдруг перейдя на “ты”, – мне врачи курить строго-настрого запретили, и правильно сделали, я на них не в обиде. Но так хочется хоть разок затянуться! Ты-то сам курящий? Значит, поймёшь мои муки. Я курить начал после войны, когда стал писать. Денег не то что на папиросы – на хлеб иной раз не было. Но я знал, что любой курящий, возвращаясь вечером домой, бросает “бычок” у подъезда. Так я ночью спущусь со своего чердака, на котором тогда обитал, пройду по улице и у каждого подъезда хоть один окурок да подберу. Вернусь к себе на чердак, выпотрошу окурки в баночку, табак на газетке просушу – имею запас на неделю… Ты вот что, прикури сигарету и дай мне, я пару затяжек сделаю, а Тося войдёт, спросит, откуда дым – извинись и скажи, что от тебя, она гостя помилует.

Муки, испытываемые человеком, которому запрещено курить, заглушили голос моей далеко не кристальной совести: я зажёг сигарету, передал Пикулю, а сам с беспокойством ждал, что вот-вот откроется дверь и я получу от хозяйки квартиры заслуженный нагоняй. Пронесло: сделав несколько затяжек, Пикуль загасил сигарету, сунул окурок в мусорную корзинку, открыл форточку – проветрить помещение.

– Помечтаем, Валентин Саввич, вот по какому деликатному поводу. Представим, что не было войны, Вы заканчиваете среднюю школу, поступаете в институт…

– Понял Вас, можете не продолжать. В таком случае писателя Валентина Пикуля не было бы! Тот прискорбный вроде бы факт, что я остался самоучкой без образования, на самом деле мне помогает открывать для себя всякий раз новое. Я изучаю только то, что мне хочется, что необходимо, и, не отягощенный давлением извне, всегда имею на каждое событие, на каждого героя свою собственную точку зрения…

– … которая ведь может быть и субъективной.

– Возможно. Но я срываю ярлыки! У нас очень любят вешать ярлыки. Начиная с первой Советской Энциклопедии, главным редактором которой был Отто Шмидт, это на него знаменитый нарком Чичерин стучал палкой: “Какое Вы имеете право так делать!” – у нас вошло в манеру приклеивание ярлыков, которые сегодня очень трудно отдирать. Ну вот, например: адмирал Рождественский, герой Цусимы. Поговорите вы с нашими адмиралами, с начальниками главного морского штаба – они все перед ним преклоняются, считают, что даже в современных условиях войны нам не сделать того, что удавалось Рождественскому. А у нас, откройте любой справочник, вы сможете прочесть, что Зиновий Петрович Рождественский – “бездарный адмирал царской эпохи”. Почему спросите, трудно срывать ярлыки? А ваша редакция куда первым делом кидается проверять? В справочники, где написано то, что написано. Так было у меня с Колчаком, одним из лучших российских флотоводцев, выдающимся знатоком минного дела. Помню, вскоре после выхода романа “Моозунд” сюда на Рижское взморье приехал отдыхать Алексей Николаевич Косыгин. Он прочёл роман, пригласил к себе высших морских начальников и сказал: “Каждый из вас должен прочесть эту книгу! Будь у нас в сорок первом году такие флотоводцы, как Колчак и Эссен, не было бы ни Таллинского перехода, ни блокады Ленинграда”. Вот вам объективная точка зрения умного человека! Но чего мне это стоило – провести моих персонажей через издательские кабинеты!..

– И чего это стоило?

– Чего, чего… Требовали, чтобы я писал Колчака одной лишь чёрной краской – зверем, палачом революционного народа.

Вернулась, закончив телефонный разговор, Антонина Ильинична. Табачный дым к тому времени полностью выветрился.

– С кем это ты, Тося, так долго?

– Женя звонил из Мурманска. Решил попрощаться: предстоит рейс на Кубу. У него всё нормально, настроение бодрое. Валя, он просил тебя написать миниатюру о Растрелли…

– Не буду писать. Потому что не знаю, где он похоронен, в Прибалтике или в Петербурге. И никто не знает. Кто говорит – здесь, верстах в шестидесяти от Риги его могила, другие утверждают – умер по дороге на родину, в Рим.

– Вы только про Растрелли не хотите или вообще не любите писать по заказу?