Морской конек

Она ему не сказала. Николас.

– Я вновь поставил ее на ноги… ты знаешь, чего это стоит? Заново собрать человека?

Я опустил взгляд; земля под ногами казалась жидкостью.

Собрать в форму, в которую она не вмещается… может быть, поэтому люди и разбиваются на части. Может быть, вот почему они ищут подземелья, полные тайн.

– А теперь ты заявляешься сюда в ритме вальса, – продолжал Филип резко и твердо, – и думаешь, что только трахаться с тобой ей и не хватает для полного счастья.

Слова повисли в воздухе, застыв, как снежинки. Вряд ли мне показалось, какое отвращение звучало в его голосе. Я старался оставаться спокойным, но гнев бурлил в моем горле.

– Вы же не думаете, что у Майры нет свободы воли, собственного мнения. Она…

– Может, есть, а может, и нет… но ты не должен думать, что можешь забрать ее отсюда. Или, – добавил он тихо, – стать частью всего этого.

– Я не думаю, что…

– Я не думаю, что ты меня понял. Ты как следует повеселился, прогулялся до болот, посмотрел на снег, поразвлекался с моей дочерью, а теперь – это очень просто – веселью конец. Позволь вновь задать тебе вопрос… ты остаешься на Рождество?

Тропа вывела нас на другую сторону поля, где вместо стены стояла ограда из колючей проволоки, а за ней начиналась дорога. Если бы я посмотрел вниз, я подумал бы, что упаду. Леди перешла на галоп. Генерал изо всех сил старался не отставать. Я попытался крепче сжать поводья, но руки горели, как и все мое тело, странным жаром.

– Может быть, вам стоит рассказать Майре?

На мгновение мне показалось, что Филип сбит с толку, но это выражение лица быстро сменилось раздраженным.

– Что ты имеешь в виду?

– Может быть, вам стоит рассказать ей, отчего вы такой… такой несчастный.

Он молчал. Что тому причиной – замешательство, гнев или удивление, я не мог сказать. Я продолжал.

– В тот день, когда я приехал, я стоял у камина в гостиной и смотрел на вашу фотографию, а потом вы вошли, мы поговорили и выпили. Я не мог отделаться от мысли, что где-то вас уже видел. Когда я сказал об этом Майре, она ответила, что такого быть не может, что вы выбираетесь из дома только на прогулку верхом или в Лондон.

– У меня нет времени на эту чушь. Я сказал тебе…

– «Сладкие субботы». Вот где я вас видел.

Грязь и камни хрустели под копытами лошадей. Голос Филипа был насмешливым.

– Я понятия не имею, о чем ты говоришь.

– Я обычно встаю ночью, чтобы попить воды. С чердака мне видно ваше лицо. И когда я увидел его сквозь щель в занавесках, я узнал ваш профиль. Я видел вас там.

– Что за бред.

– Вы даже сами себе не хотите признаться. Вы заперли Майру в этом доме точно так же, как заперли себя в своем собственном подземелье.

Обладая инстинктом, о котором я не подозревал, я обернулся как раз вовремя, чтобы увернуться от удара Филипа.

Его лицо стало массой искаженной плоти, и я понял, что случится дальше.

– Стойте! – крикнул я, но Филип вновь потянулся ко мне, и на этот раз его пальцы схватили мою куртку. Я ударил ногами по бокам Леди, подался вперед, крепче сжал поводья. Пришлось ударить ее еще раз, чтобы она, наконец, рванула вперед. Я изо всех сил пытался увести ее с тропы. Я с трудом держался, ее движения становились резче, быстрее. Генерал не отставал. Обернувшись, я увидел перекошенное лицо Филипа и едва не соскользнул, наклонился вперед еще сильнее, вцепился в гриву Леди. Филипу не нужно было за мной гнаться, я и сам мог в любой момент упасть и разбиться.

Его лошадь теперь была ближе – я почувствовал первый толчок, когда Генерал влетел в меня боком. Каким-то образом мне удалось усидеть в седле, но второй толчок едва меня из него не выбил.

Он в бешенстве, думал я. Он в самом настоящем бешенстве.

Внезапно мир закружился передо мной бесконечной ледяной каруселью. Я не знал, было ли это на самом деле, или я спал, плыл по воздуху в течение бесконечно растянутого момента, как если бы мы летели или падали. Короткое замедление, прыжок, галоп, рысь. Я открыл глаза. Я сжал поводья, дыхание стало прерывистым. Несмотря на холод, мое лицо и руки покрывал пот.

Леди почти остановилась.

– Ой… ой! – стонал я, вдавливаясь глубже в седло, пытаясь остановить ее.

Я спешился и рухнул на землю. Мои ноги стали воздухом. Запах земли был сладким и травянистым.

Только тогда я услышал позади себя ржание. Я обернулся.

Вдали, позади нас, беспокойно метался туда-сюда Генерал. Филип лежал на земле.

Я медленно подошел ближе. Я понял, что значил этот бесконечно растянутый миг в воздухе. Леди перепрыгнула канаву, а Генерал испугался, резко остановился и скинул своего всадника.

Он был еще жив, когда мы добрались до больницы.

Телефон я оставил на чердаке, не ловивший сигнал, разряженный, и стоял теперь у дороги, думая, попытаться ли найти ближайший фермерский дом, соседский коттедж. Или теперь мой путь лежит обратно в Винтеруэйл?