Морская яшма

— Капитан Обадия чуть не рехнулся от злости, когда Карри возьми да и выйди за Натаниэля. Не думал, что она способна бросить любовника или что придет время, когда он не сумеет играть ею по своей прихоти. А потом, когда должен был родиться ребенок, Обадия прекрасно понял, что событие должно произойти слишком уж скоро, и, значит, сообразил, кто отец. Когда настала пора, Натаниэль находился в море, а Карри совсем занемогла. Вот Обадия и привез ее сюда и окружил заботой, да поздно было. И она умерла в этом доме через несколько дней после вашего рождения.

Я слушала, и мне казалось, что миссис Маклин крючковатыми пальцами в клочья рвет и мое детство, и нежную любовь между моим отцом и мной и между мной и моей теткой, и клочья эти разлетаются по ветру. Вся моя жизнь клочками разлеталась по ветру — ненастоящая, бумажная жизнь. Я уже не сомневалась в том, что моя свекровь говорит правду. Слишком правдоподобно звучал ее рассказ.

— Я угадала истину, — продолжала миссис Маклин. — Только не до конца была уверена, пока не прочла об этом — черным по белому — в письме Карри, которое она написала за день или два до смерти. Письмо было к Обадии, я нашла его и отдала ему. Она так и написала, что он отец ребенка и что Натаниэль женился на ней, зная об этом. Так что капитан не только сам об этом знал, но и прочитал в письме. Я-то все эти годы молчала. Даже когда поняла, что он пригласил вас сюда, потому что хотел увидеть, какой выросла его дочь. Я молчала — даже Броку не сказала ни словечка. Но я никогда не думала, что Обадия зайдет так далеко и оставит вам все свои деньги.

Теперь я поняла, зачем капитану Обадии понадобилось, чтобы я вышла замуж. Тогда он мог бы, даже изменив завещание в пользу Брока, оставить меня хорошо обеспеченной. Так ему казалось. Только он решил подстраховаться, составив сначала другое завещание, где я значилась его прямой наследницей. Но я не могла, не желала думать о нем как о своем отце! Никогда!

— Когда корабль вернулся домой, Натаниэль примчался и забрал вас, — снова заговорила Сибилла. — Даже Обадия не мог его удержать. Натаниэль знал, что Карри не хотела, чтобы Обадия растил ее ребенка. По закону Натаниэль был вашим отцом, так что Обадия не мог ему препятствовать, не опорочив при этом имя Карри и ваше. Принципы у капитана были своеобразные, но все-таки были. Уж так он радел за ее доброе имя! Как будто оно у нее было, у этой… Вот так и вышло, что Хит забрал вас к своей сестре в Нью-Йорк и там воспитал.

Я не могла поверить, не могла смириться и все же сидела и молча смотрела на пожилую женщину, которая в четверть часа развеяла по ветру мое счастливое прошлое.

Вдруг ее лицо озарилось новой мыслью.

— Если вы рассказали мне правду о письме с признанием, значит, Обадия на свой лад отомстил Натаниэлю! Он позволил ему взять на себя вину за собственное преступление. Может быть, надеялся заполучить вас, когда Натаниэль попросит помощи.

Это я уже поняла. Капитан Обадия, должно быть, сказал Натаниэлю; "Отдай мне мою дочь, и я спасу тебя". Но Натаниэль Хит спокойно стоял на своем и согласился расстаться с морем, лишь бы не отдать меня в руки Обадии. И в конце концов Обадия все-таки оградил его от судебного преследования — не решился ради низкого обмана отправить друга в тюрьму. Натаниэль уехал к сестре и ко мне, поселился с нами и не выходил в море до конца жизни.

— Мистер Осгуд упомянул о письме, которое, как обещал капитан, все объяснит, — медленно проговорила я. — Интересно, может быть, Обадия имел в виду не только свое признание, но и письмо моей матери? Вы не знаете, что с ним стало?

Миссис Маклин поджала губы.

— Это письмо больше не имеет никакого значения. Оно давным-давно достигло своей цели. Кажется, капитан его сжег.

Ее настойчивое отрицание заставило меня задуматься. Слишком усердно старалась она меня убедить в том, что письмо, проливающее свет на неожиданную тайну моего рождения, пропало.

— Ладно, спрошу у вдовы капитана, — сказала я. — Может быть, письмо у нее.

Я закрыла глаза — от шквала мыслей закружилась голова. Невозможно было сосредоточиться на картине целиком, меня занимали какие-то мелочи. Вот всплыла еще одна деталь.

— В день, когда я приехала в этот дом и оказалась в этой комнате, вы сказали, что мой отец, то есть Натаниэль Хит, застрелил вашего мужа. Вы хотели, чтобы и я, и Брок поверили, что я — дочь убийцы. И снова подчеркнули это сегодня ночью. А ведь это было не важно, раз вы знали, что я — дочь Обадии. Так почему же…

Она впилась в меня злобным горящим взглядом и прошипела:

— Вы — дочь Карри Коркоран. И пусть вам будет больно. Мне ничего другого в жизни не надо.

Как глупо было с моей стороны рассчитывать, что Сибилла Маклин переменится. Я встала и как слепая побрела к двери.

А ее голос язвил вдогонку:

— Теперь-то уж известно точно: вы и впрямь дочь убийцы — если только признание капитана действительно существует. Вы — дочь человека, который убил отца Брока. Вот вернется он домой — мы с вами вдвоем его и порадуем…