Морриган

Алисия даже затряслась. Никто еще никогда не бил ее по лицу — и этот гад заплатит за ее боль параличом. Но толстые колодки, тесно охватившие запястья и стопы ног быстро вернули ее к реальности. Не спешить… Вначале она отсюда выйдет. Потом найдет Морриган. Потом обнаружит того сукина сына. А затем уже можно будет объяснить ему, почему волшебниц нельзя бить по лицу. Так, чтобы он понял это каждым кусочком собственного тела и до самого конца дней своих.

Холодно. Аля пошевелила пальцами и только сейчас открыла существование одного тюремного обычая. Перед тем, как бросить заключенного в холодную и мокрую яму, стражники забирают все его вещи. Например, дорогой бархатный дублет, сапоги из толстой кожи, капюшон, пояс. Даже странно, что ей оставили рубаху и ногавицы. И тут же тело прошило ледяной молнией. Аля открыла, что рубаху ей оставили не затем, чтобы прикрыть ее тело, но попросту потому, что ее порвали, случайным образом лишая меновой стоимости.

Равно как и всякой другой. Она чихнула. Нужно было что–то быстренько придумывать, в противном случае она простудится — достаточно было еще немного посидеть на сыром полу подвала. С горячкой никакой магией она не воспользуется. Впрочем, с руками в колодках — тоже. Если бы тут был стражник, его можно было бы загипнотизировать или войти в его разум. Аля сконцентрировалась и начала разыскивать следы людских мыслей.

Вот только кто–то, понимая суть магии, устроил все крайне просто. Не было кого зачаровывать. Ее посадили в темницу, хорошенько обездвижили и ушли. Почти все заклинания требовали применения сложных движений руками, а у нее была свободной только голова. Если сильно пожелает, пожалуйста, можно было грызть дубовые колодки толщиной с руку взрослого мужчины. Так что парочка недель перегрызания, парочка комплектов зубов, и она могла быть свободной, словно птица в полете, черт подери!

— Деваха у нас, — доложил худой человечек. Говорил он не совсем ясно, потому что с рождения зубы слишком выступали вперед. Хотя он и служил волшебнице, никогда не попросил ее исправить красоту, по причине которой все называли его Мышью. А может, ему это прозвище просто нравилось.

— Трудно не заметить. — Хозяйка замка поглядела презрительно на новенький дублет из фиолетового бархата, который никак не застегивался, к тому же и рукава были длинноваты. — Хорошенько ее закрыли?

— Она в том самом пустом подвале, как вы и говорили, госпожа. Не удерет. Целая и здоровая.

— Ну а вы уже бы могли избавиться от своих воровских привычек. Сколько лет мне уже служите, и что, до сих пор осталось? Не затем вас сняла с веревки, чтобы теперь кто–нибудь повесил вас за грабеж.

— На тракт уже не ходим, а у вора забрать оно, вроде, и не грех.

— Тогда придется все у вас забрать, потому что, как были вы тупыми ворами, так и остались. Что у нее еще было? Кто что себе взял?

— Сцибор взял пояс и кошелек…

— Понятно. Все остальное на него просто мало.

— …а Вилькош капюшон для себя, сапоги сыну и бусы для своей старухи. Как пойдет через неделю в деревню, так радость ей доставит. Не отбирайте…

— Я пошутила. Честно заработанное никогда не отбираю. Впрочем, парочка эта за чужим сюда прилезла. И кто им нарассказывал, что у меня есть чего красть?

— Люди в долинах болтают, вот и тащатся сюда всякие за волшебными сокровищами. Наверняка через купцов слухи расходятся. Нужно их как–нибудь погонять, госпожа…

— И не пробуйте. Если кто разбоем займется, сама повешу. Охотники за сокровищами, что приходят сюда — это уже нечто иное. Пограбить пару раз в год таких вам хватает полностью.

— Это точно, забава имеется. — Мышь, что было для него нехарактерно, разболтался. — Как вы чаровать начинаете, так они в тех улочках глупеют, прямо страх. Помню того, что сам нам все отдал, лишь бы его вывели. А как город исчез, так он так завизжал…

— Ладно, хватит болтать, лучше послушай. Позови из конюшни еще Сороку, Куно и Лысого. Идите захватить парня. Только осторожно, он вооружен. Мечи возьмите. Если станет сопротивляться — что же… Его сюда никто не приглашал, сам будет виноват, дурной охотник за придуманными сокровищами!

* * *

Вот если бы я была тем зверем, ну, с зубами, как же его зовут? Что–то похожее на растение со стручками? Горох? Фасоль? Боб? Вот, бобр! Правильно, вот только бобра бы в подвал не садили. Стукнули бы по голове и шкуру ободрали. Спасибочки, может как–нибудь в другой раз. Холодно. Внезапно что–то задело ее за босую ногу. Аля взвизгнула. Здесь были крысы! Ее сунули в какую–то гадкую дыру с крысами! Девушка слышала, как убегал зверек. Хорошо еще, что он испугался, а ведь мог бы и укусить. А что будет, когда крысы перестанут бояться ее криков? Ведь среди них бывают и очень умные. Черт, ее живьем сожрут крысы! Разве что, ее раньше ее кто–нибудь отсюда заберет. И тут до нее дошло, что, скорее всего, это будет не Губерт.

Во втором городе, где пришлось ей остановится, она сняла самую лучшую комнату с видом на ратушу.

Как–то раз на площади она увидала помост и сборище вокруг него. Ей очень хотелось узнать, что такое театрум,