Мороженое со вкусом лета

Я почувствовала, что становлюсь красной как рак, и отвела глаза от сочувственного взгляда Палмер, от которого становилось только хуже. Оставалось лишь надеяться, что больше никто из посетителей – особенно Фрэнк – этого не слышал. Я и так уже пережила достаточное унижение, не хватало еще, чтобы об этом знал староста класса.

– Пока, – пробормотала я и пошла к двери, опустив голову и просто стараясь убраться отсюда незамеченной как можно скорее.

Мой отец спустился вслед за мной по ступенькам, а я смотрела прямо перед собой и делала вид, что ничего не происходит.

– Садись, – он показал на свой внедорожник, припаркованный рядом с закусочной.

– Но я приехала на своей машине! – Я остановилась и посмотрела на него.

– Мы заберем ее позже, – он разблокировал двери машины кнопкой и пошел к ней.

– Но… – начала я. Нельзя же просто бросать мою машину тут! Что, если с ней что-нибудь случится? Но, похоже, доводы для спора кончились. Я обошла его машину, села на пассажирское сиденье, пристегнулась, и отец тронулся с места. Когда он вырулил на дорогу в сторону дома, я подумала, что мы довольно давно не оказывались вот так, вдвоем, в замкнутом пространстве, где не было ни меню, за которыми можно было прятаться, ни еще чего-то подобного, чтобы уйти от разговора. Стыд, который я испытала в закусочной, только усилился, когда я прокрутила эту сцену в голове: отец врывается и сообщает всем вокруг, что я наказана, как будто я семиклассница или что-то вроде того. Он врывается, и…

Тут я кое-что поняла. Я отвернулась от окна и взглянула на отца: он смотрел вперед на дорогу, челюсти сжаты, руки крепко сжимают руль.

– Как ты узнал, где я?

– В твоей машине есть GPS-устройство, – ответил он, – на случай угона.

– Что-что? – Я немедленно вспомнила момент, когда мое реальное местонахождение очень сильно отличалось от предполагаемого. Я-то думала, он скажет, что следил за мной или что каким-то образом разузнал это у одной из моих подруг, а он просто воспользовался современными технологиями.

– Раньше я им никогда не пользовался, – сказал он, сильнее, чем стоило, нажимая на рычаг поворотника. – Только сегодня утром включил. Это совершенно недопустимое поведение, Энди.

После этих слов все самообладание, обретенное в закусочной, словно улетучилось. Я снова была в ярости, не менее сильной, чем раньше. Мы въезжали в Стенвич Вудс, и отец кивнул Эрлу, который даже оторвался от своего журнала и помахал нам. Я же сложила руки на груди и смотрела в окно.

– Ты меня слушаешь? – резко спросил отец, включая поворотник и въезжая на подъездную дорожку у нашего дома.

– Да, – пробурчала я, качая головой, – конечно.

– Не смей так со мной разговаривать, Энди, – сказал он, и в его голосе я услышала то же самое, что чувствовала сама: гнев и обиду. – Я твой отец, и…

– Серьезно? – спросила я, когда он припарковал машину на повороте и заглушил мотор. Я расстегнула ремень безопасности и выбралась наружу, хлопнув дверью и повернувшись спиной к отцу, который вышел из машины вслед за мной. Я чувствовала, как ярость разливается по моему телу словно наркотик, и собиралась поджечь фитиль этой пороховой бочки, хотя не знала, что будет потом. – Ты мой отец? – издевательски повторила я. – Неужели?

Он стоял возле машины с ключами в руках, совершенно ошарашенный. Какая-то часть меня вопила, что нужно немедленно это прекратить, помириться с ним и войти в дом, но другая, более настойчивая, не хотела этого слушать.

– Тогда скажи мне, с кем я ходила на выпускной в этом году? – произнесла я дрожащим голосом. – С какого раза я сдала экзамен на права? Кто в этом семестре преподавал у нас историю? – На слове «история» мой голос сорвался, и я почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы, но почему-то это только разозлило меня еще сильнее, и слова начали вырываться бесконтрольно, сами собой. – У меня пять лет не было отца. Так что не надо сейчас делать вид, что ты он и есть. – Я почувствовала, как упала одна слеза, за ней вторая. Я яростно смахнула их, из последних сил пытаясь не разрыдаться.

– Не смей… – произнес отец, мотая головой. Он взглянул на дом и опять повернулся ко мне. – Я делал то, что должен был, ради нашей семьи.

– Какой семьи? – спросила я, и его лицо на мгновение исказилось, но он быстро справился с собой. Я сглотнула, зная, что зашла слишком далеко, но уже не могла остановиться. – Я только и делала, что старалась ничем тебя не подвести. Всю жизнь ходила на цыпочках, думая только о том, как мои поступки отразятся на твоей карьере. А ты все уничтожил. Знаешь, почему я не в Балтиморе? – Я говорила все быстрее и быстрее, слова лились сами, словно по собственной воле, как потерявший управление поезд. – Доктор Риццоли отозвал свою рекомендацию. Из-за тебя. Ты вообще представляешь, что это для меня значило? Да тебе, похоже, абсолютно все равно, – я внезапно умолкла и схватила ртом воздух.

Повисла тишина, только птицы щебетали на ближайшем дереве, но я продолжала слышать эхо только что произнесенных мной слов.