Мороженое со вкусом лета

– Питер заехал, чтобы кое-что со мной обсудить, – пояснил отец, и тот с удивлением посмотрел на него. Через секунду я поняла, почему: раньше отец не стал бы ничего объяснять: мне необязательно было это знать.

– Да ладно тебе, Алекс, – сказал Питер. – Не время для туманных изречений. Я приехал, потому что результаты внутреннего расследования огласят после летнего отпуска и они в нашу пользу. Твой отец будет очищен от всех подозрений.

– О! – Мой взгляд прыгнул к отцу, и он улыбнулся. – Это хорошо.

– Хорошо? – покачал головой Питер. – Это просто великолепно! Впрочем, этого мы и ожидали, – через секунду добавил он, уже более серьезным тоном, и посмотрел на отца: – Маршалл и Стюарт, конечно, уволены. Даже не могу представить, как они могли надеяться, что такое сойдет им с рук…

Телефон отца, лежавший на столе, зазвонил, и я посмотрела на него, удивляясь, что снова слышу этот звук. Я наблюдала, как экран зажегся и снова погас. Через секунду он опять зазвонил, и отец взял его и отключил звук.

– Не самая хорошая идея, – сказал Питер. – Доноры скоро опять начнут выходить на связь, лучше бы их не отпугнуть.

– Пит, – покачал головой отец, – для начала всего этого как-то многовато.

– Нет времени сомневаться! Тебе ли об этом не знать? Результаты объявят после отпуска, и к этому моменту мы должны вернуться в рабочий режим. Я думаю, ты более чем готов к реальной жизни. – Он окинул взглядом нашу кухню, оставшись явно не в восторге. – Надо обсудить речь.

Я непонимающе посмотрела на отца, который кивнул и достал механический карандаш из нагрудного кармана:

– Какую речь?

Он протянул руку за бумагами, которые Питер держал для него наготове, и я отступила назад, чтобы не мешать.

– Эриксон хочет, чтобы я вместе с ним выступил на мероприятии через две недели. – Отец дважды щелкнул карандашом и нахмурился, глядя на бумаги.

– Губернатор штата Нью-Йорк? – Он кивнул. – Я думала, он тебя терпеть не может.

– В этой игре никто не враждует слишком долго, – заявил Питер, на секунду поднимая взгляд от экрана телефона. – Не может себе этого позволить. Эриксон не захочет ссориться с влиятельным конгрессменом перед самыми выборами.

– Но… – я все пыталась понять, что же происходит. – Ты что, опять баллотируешься?

Отец посмотрел на меня, но ответил Питер:

– Ну конечно. Надо провести опросы, разведать обстановку – и как только объявят результаты, незачем будет тянуть. – Он поднял взгляд на отца. – Алекс, знаешь, я думаю, это может даже укрепить наши позиции. Ты принял на себя ответственность, невзирая на то что твоей вины не было, и пожертвовал своим положением ради общего блага, а теперь возвращаешься полностью очищенным. – Он широко улыбнулся. Такую улыбку я раньше видела у него только в день выборов. – Все это будет отлично смотреться в контексте национальных выборов, – он умолк и принялся что-то очень быстро набирать на своем телефоне, как будто больше не мог сдерживаться.

– Но… – Я вспомнила тот разговор в кабинете. Неужели отец соврал? Неужели забыл его, как наш старый дом?

– Надо приступать к работе, – заключил Питер и вышел из кухни. – Алекс, я все приготовлю в кабинете. Спичрайтеры будут на связи в десять.

– Спичрайтеры? – у меня создалось впечатление, что события развиваются просто стремительно.

– Нужно всегда быть впереди таких историй, – пояснил Питер, вероятно, обращаясь ко мне, хотя смотрел он в экран телефона. – Иначе теряешь возможность формировать дискурс. Я буду в кабинете, – и он ушел по коридору, не отрывая глаз от телефона.

– Значит… – начала я.

Я хотела спросить его о том, что мы планировали на завтра: месть за киномарафон, посвященный Дину Мартину, который он устроил в прошлое воскресенье, с просмотром оригинальной версии «Одиннадцати друзей Оушена». Раз уж настала моя очередь, я остановилась на этом варианте – главным образом для того, чтобы увидеть выражение его лица. Но, конечно, дело было не только в кинодне. Я хотела знать, что происходит.

– Ты же знаешь Питера, – отец на секунду поднял глаза и снова уткнулся в бумаги. – Он приехал только сегодня и уже работает полным ходом.

– Ну да. – Я пыталась убедить себя, что еще ничего не случилось, что все по-прежнему в порядке. – Мне, нужно забрать Тоби. Так что я пойду.

– Отлично. – Он не оторвал взгляда от бумаг. – Увидимся. Полагаю, вечером ты с друзьями? – Не дожидаясь моего ответа, он пошел в другую комнату. – Не задерживайся, ладно?

Через мгновение я услышала, как он разговаривает с Питером, и звуки заставки CNN. Телевизор в кабинете, по которому мы смотрели, как Джон Уэйн дерется с плохими парнями, возвращался к своей обычной функции – держать моего отца в курсе всего, что происходит в Вашингтоне.

Я стояла одна посреди кухни, пытаясь собраться с мыслями, говоря себе, что по большому счету тут нечему удивляться. И хотя я честно старалась в это поверить, у меня было чувство, что кто-то просто взял и выдернул у меня из-под ног ковер, а потом, для «полного счастья», – и пол.

В кармане зажужжал телефон.

ТОБИ