Море Осколков

— Хватайся за жизнь двумя руками! — рявкнула Скифр. Колл аж подпрыгнул и едва не облил себя чаем. — Радуйся тому, что имеешь. Власть, слава, богатство — все это призраки! Дуновение ветерка попробуй, ухвати! Нет никакого великого предназначения. Любой путь кончится у Последней двери. Грейся от искр, что высекает близость двух людей. — Она закуталась в лохмотья плаща. — Это твой единственный свет во тьме времени.

Колл плюхнул котелок обратно, чай расплескался и зашипел на костре. Ну что, почаевничали? И он оставил Скифр наедине с ее тьмой, а сам со своей вышел на склон холма и уставился на Скегенхаус, вотчину Верховного короля.

Посередине города поднималась башня Общины Служителей. Эльфийские камень и стекло, само совершенство, воспаряли выше и выше и обрывались, отсеченные Сокрушением Господним. Сверху, на этой страшной ране, как отвратительная короста, запеклись человечьих дел стены, башенки, крыши и купола. Вокруг высочайших надстроек мелькали неясные пятнышки. Наверное, голуби, наподобие тех, за которыми ухаживал Колл, несли ужасные вести от разбросанных по свету служителей. А может, орлы, посланные праматерью Вексен с последними, безнадежными приказаниями.

Неслыханных размеров храм Единого Бога, новострой Верховного короля, присел в тени великой эльфийской башни. Уродливая, несмотря на все вбуханные средства, колобаха, до сих пор скрыта сеткой лесов — после десяти лет строительства. Половина несущих балок голы, как ребра скелета. Король строил храм, чтобы показать, что и люди способны на великие сооружения. Но доказал одно: что самые невероятные их усилия — бледная немощь по сравнению с пережитками эльфийских эпох.

Во всех направлениях от башни и храма разбегались крыши, лабиринт узких улочек петлял меж построек из камня, построек из дерева и построек из прутьев и шкур. Знаменитые эльфийские стены ограждали снаружи. Протяженностью в мили. Кое-где в трещинах, укрепленные людскими бастионами и увенчанные людскими зубцами. Но по-прежнему прочные. Очень прочные.

— Нам надо проникнуть внутрь, — прорычала Колючка, эльфий браслет тлел краснотой. Она проедала город глазами, как волчица скотный двор. Колл не удивился бы, завой вдруг она по-волчьи, алча возмездия.

— Разумеется. — Глаза матери Скейр сузились в привычные злые прорези. — Вопрос только как?

— С нами по-прежнему оружие эльфов. Давайте расколем раковину и выковыряем праматерь Вексен из обломков.

— Даже эльфийскому оружию потребуется время, чтобы превозмочь эти стены, — сказал отец Ярви. — Кто знает, какую дрянь успеет нам сварганить праматерь Вексен?

— Мы могли бы закидать их горящими стрелами, — предложил Ральф и похлопал черный роговый лук. — На это сгодится человечье оружие, и большое пожарище мы устроим довольно быстро.

— Теперь это мой город, — произнес отец Ярви. — И я не желаю сжигать его до основания.

— Твой, значит, город? — плотоядно усмехнулась мать Скейр.

— Ну конечно. — Ярви оторвал взгляд от Скегенхауса и бесстрастно перевел на нее. — В конце концов, ведь я стану праотцом Общины Служителей.

Скейр зафырчала от такой невероятной наглости.

— Да неужели?

— Коли Ванстерланд получает престол Верховного короля, а Тровенланд — ключ Верховной королевы, справедливость требует отдать Гетланду башню Общины.

Мать Скейр сощурилась еще сильнее, угодив в ловушку между недоверием, опасавшимся возвышения отца Ярви, и честолюбием, жаждавшим возвести на престол Горма.

— Мы должны собрать сход в надлежащем порядке.

— Должны ли и впрямь столь мудрые люди, как мы, обсуждать очевидное? Давайте еще соберем сход, чтобы решить: идти ли Матери Солнцу за Отче Месяцем по небу?

— Только дураки устраивают спор из того, чего у них нет, — пробурчал Колл. Похоже, из всех служителей лишь один пытается торить путь Отче Миру, да и то — не принявший обет подмастерье.

Ральф протолкнул большой палец за потертую перевязь меча.

— Под нашими эльфьими стенами они торчали много недель. Теперь мы торчим под ихними.

— Яркий Йиллинг совершил ошибку, пытаясь перебраться поверху или под низом прокопаться, — заявил Ярви.

— Чего ж он должен был сделать? — отрезала Колючка.

Колл уже знал ответ. И ответ ему очень не нравился:

— Проболтать их языком.

— Истинно. — Отец Ярви взялся за посох и направился к спуску с холма. — Воители могут остаться. Ныне вы на поле битвы служителей.

— Лишь до тех пор, пока на этом поле колосится наша месть! — зарычала ему в спину Колючка.

Ярви обернулся, оскалив зубы.

— О, урожая мести здесь хватит на всех, Колючка Бату. Клянусь.

У врат Скегенхауса дорогу развезло в хлюпающее болото. Навалены кучи мусора — затоптанное тряпье, порванная холстина, сломанная утварь и дохлые животные. Имущество простонародья, пытавшегося набиться в Скегенхаус в поиске безопасного уголка. Или тех, кто пытался из него удрать. Как бы ни было — попытки плачевны. Когда простирает крылья Матерь Война, безопасных уголков не бывает.