Море Осколков

Он молчал, и она задумалась — не стоило ли промолчать и ей? Уже не разобрать, какие правила должны соблюдаться меж ними. Но одно она начала постигать: оголить тело не поможет тебе оголить сердце. Может быть, помешает.

Ключицы Рэйта зашевелились — он пожал плечами.

— Перед тем, как стать слугой Горма, я был плохим мальчишкой. После вечно выяснялось, что для него я недостаточно плох.

— Прости, — быстро произнесла она. Прости за то, что тебя пороли кнутом. Прости за то, что я не знаю, что тебе на это сказать. Они совсем разные, куда ни глянь. Верить, что они подойдут друг другу — бессмыслица. Но когда ее рука скользнула по его боку и он сплел пальцы с ее пальцами, то подошли они довольно неплохо. Может, все живые руки становятся подходящи, когда Смерть протягивает свою?

— Что же мы с тобой делаем?

— Держимся за руки.

— Сегодня ночью, да. А завтра?

— Тебя же вроде не слишком заботило завтра? И мне в тебе всегда это нравилось.

— Тогда я считал, что завтра — за семью горами. Не ждал я, что оно подберется так близко.

Правда заключалась в том, что она понятия не имела, что они делают, — что сегодня, что завтра. Досель она провела много времени, представляя, каково будет заполучить его. И совсем не думала о том, что станет делать, как заполучит. Это все одно, что шкатулка из Каталии, головоломка, которую посол привез дедушке в подарок. Четыре дня она билась, чтобы открыть ее, и когда открыла, внутри оказалась другая шкатулка.

Несмотря на тепло от Рэйта, ее зазнобило, когда она прошептала над его потрепанным ухом:

— Как считаешь, Яркий Йиллинг придет нынче ночью?

— Ему не горит. Думаю, дождется рассвета.

— Король Атиль мертв, — пробормотала она. Король казался неразрушимым, человеком, выкованным из железа. Но она сама видела его уложенным в Бейловой зале — холодным и белым.

— Всех нас ждет Смерть, — сказал Рэйт. — Один скользкий булыжник — и ни имя, ни слава, ни боевое умение не заслонят от нее.

Скара бросила взгляд на дверь — края притвора обрамлял факельный свет. Там, снаружи, ей приходилось быть сильной. Приходилось не проявлять ни сомнений, ни страха. Но никто не способен оставаться сильным навечно.

— Мы обречены, — прошептала она.

Наконец-то он развернулся к ней, но в темноте лицо его вряд ли поведает больше, нежели спина. Лишь заметен слабый отсвет глаз, устремленных к ней, да твердый изгиб скул.

Он не заговорил. Не стал отрицать.

Она прерывисто вздохнула:

— Ох-ох-ох, упустила я свой шанс броситься с башни Гудрун.

— Согласен, теперь она низковата.

Она прикоснулась к его груди, подушечки пальцев пробежали по нечастым белесым волоскам.

— Полагаю, пора готовиться броситься с другой башни.

Он ухватил ее руку своей забинтованной.

— Быть может, Синий Дженнер выведет тебя, как в тот раз.

— И буду я вечной беглянкой? Королевой без страны? Мишенью насмешек?

— Только не моих. Ты, наверно, лучшее, что было в жизни со мной.

Судя по той капле, что он ей поведал, жизнь его была просто ужасна.

— А на втором месте что?

Она четко разглядела его улыбку.

— Пожалуй, тушеный кролик.

— Льстец.

Улыбка его медленно гасла.

— Быть может, Дженнер выведет нас обоих.

— Гудрун и конюшонок скоротают свой век, выпасая коз у горного ручья?

Он снова пожал плечами.

— Я против коз ничего не имею.

— Конечно, у вас же много общего. — Она стиснула его ладонь, заглянула в глаза, стараясь втолковать свою мысль. Стараясь втолковать ее и себе. — Я — королева, нравится это мне или нет. Мне никак нельзя быть тем, кем захочу. Я должна вести выживших за собой. Я должна защищать Тровенланд. В моих жилах течет Бейлова кровь.

— Слышал, не забыл. — Он потер неприметный шрамик на ее ладони. — Мне б только хотелось, чтобы там эта кровь и осталась.

— И мне. Но мой отец погиб, защищая этот мыс. — Она отняла свою руку. — Я не побегу.

— Да знаю. Но помечтать приятно. — С полустоном усталости он приподнялся, чтобы сесть. — Мне пора.

Она успела обхватить его, притянуть к себе, послышался вздох, и все его сопротивление обмякло. Ей нравилось над ним властвовать. Не королевской властью. А ее собственной.

— Не угодно ли остаться? — прошептала она ему на ухо.

— Нет другой королевы, чье ложе было б желаннее. — Он повернул голову и поднял на нее взгляд. — Ну, впрочем, Лайтлин симпатичная баба… ай!

Она поймала его за плечо и толкнула на постель, нога скользнула, раздвигая его бедра. Она поцеловала Рэйта, целовала его медленно, неспешно, пока у них еще есть время, пока они еще дышат, с каждым разом отстраняясь чуточку дальше, и улыбалась, чувствуя, как он тянет к ней…

— Государыня!

Загорись постель, она не спрыгнула бы с нее скорее. В дверь загромыхали тяжелые удары.

— Что такое? — отозвалась она. Застрявший локоть едва не порвал ночнушку, которую она ринулась спешно натягивать.

— Государыня! — голос Синего Дженнера. — В море за бухтой суда!

— Куда, на хрен, запропастился этот Рэйт? — выругался Дженнер, сопровождая Скару на стены. Стояла морось, ей пришлось накинуть капюшон.