Море Осколков

Колл мрачно оглядел святые подношения богам на поляне. Безголовые птицы, кувшины высохшего эля. Покачивались связки костей на бечевках. Собака, корова и четыре овцы висели на иссеченных рунами ветвях. У перерезанных глоток животных суетилась мошкара.

Не обошлось и без человека. Тело, судя по мозолям на шее, невольника — на спине грубо начертали рунный круг. Пальцы касались окровавленной почвы. Грандиозное жертвоприношение Той, Что Взращивает Семя от какой-нибудь мечтающей о ребенке богачки.

Колл не шибко жаловал святые рощи. В них у него возникало чувство, будто за ним подсматривают. Себя-то он считал малым честным, но свои тайны найдутся у каждого. И свои тягостные сомнения тоже.

— Что за книга? — спросил он.

— Трактат об эльфийских древностях, написанный двести лет назад сестрой Слодд из Реерскрофта.

— Опять вы взялись за запретные знания?

— Знания с тех времен, когда целью Общины Служителей было копить, а не выпалывать мудрость.

— Обуздать возможно лишь познанное, — пробурчал Колл.

— В дурных руках всякое знание, равно как и всякая сила, станет опасным. В каком деле его применять — вот что важно. — С этими словами отец Ярви лизнул палец на высохшей кисти и перевернул страницу.

Колл мрачно покосился на безмолвный лес.

— Мы что, и впрямь пришли слишком рано?

— Обычно бой выигрывает тот, кто первым подошел к месту схватки.

— Разве мы собирались не на мирные переговоры?

— Мирные переговоры и есть поле битвы служителя.

От тяжкого вздоха Колл пришлепнул губами. Он пристроился на пенек с краю поляны, на почтительном расстоянии от подношений богам. Вынул ножик и ясеневую заготовку, которой начерно уже придал нужную форму. Та, Что Бьет По Наковальне, с высоко занесенным молотом. Подарок для Рин, когда он вернется в Торлбю. Если вернется, а не окончит свои дни, болтаясь на дереве на этой самой поляне. Он снова пошлепал губами.

— Боги наделили тебя многочисленными дарами, — пробурчал отец Ярви, не отрывая глаз от книги. — Умелыми руками и смекалкой. Привлекательными вихрами песочного цвета. Неунывающим остроумием — порой немного не к месту. Но хочешь ли ты и впрямь стать великим служителем, стоять у плеч королей?

Колл сглотнул.

— Хочу, вы же знаете, отец Ярви. Больше всего на свете.

— Тогда тебе придется многому научиться и прежде всего — терпению. Собери свой разум-мотылек в кулак, и однажды ты изменишь мир, как мечтала твоя мама.

Колл мотнул головой и услышал, как под рубашкой цокнули гирьки на ремешке вокруг шеи. Эти гирьки его мать, Сафрит, носила, заведуя кладовыми — почетный знак того, что отмеряла и взвешивала без обмана. Будь храбрым, Колл. И во всем старайся быть первым.

— Боженьки, я до сих пор скучаю по ней, — пробормотал он.

— Я тоже. А сейчас замри и все внимание на меня.

Колл свесил руки.

— Мои глаза приросли к вам, отец Ярви.

— Закрой их. — Служитель захлопнул книгу и встал, отряхивая со спины палые листья. — И слушай.

Шаги, из глубины леса. Колл убрал поделку, но нож оставил, сунув лезвием в рукав. Большинство проблем решит правильно выбранное слово. Но по опыту Колла, сталь с правильной заточкой способна отлично уладить оставшиеся.

Из-за деревьев на поляну ступила женщина в черном балахоне служителя. Ее огненно-рыжие волосы с боков были выбриты, а сверху, примазанные, топорщились в виде гребня. На коже возле ушей наколоты руны. Суровым было ее лицо — и от движений челюстью становилось еще суровее: она жевала кору сонной ветлы. На губах — лиловые пятнышки.

— Вы рано, мать Адуин.

— Не так рано, как вы, отец Ярви.

— Мать Гундринг всегда повторяла: приходить на встречу вторым — неприлично.

— Что ж, надеюсь, вы простите мою невоспитанность.

— Смотря какие известия от праматери Вексен вы принесли.

Мать Адуин вскинула голову.

— Ваш повелитель, король Атиль со своим союзником Гром-гиль-Гормом нарушили клятвы Верховному королю. Они отбросили протянутую руку дружбы и обнажили против него мечи.

— Его рука дружбы давила на нас тяжким гнетом, — сказал Ярви. — Уже два года, как мы ее стряхнули, и оказалось — без нее дышится куда легче. Два года как Верховный король не брал городов, не выигрывал битв…

— А сколько раз бились Атиль и Гром-гиль-Горм? Если не считать ежедневных перепалок друг с другом? — Адуин краешком рта сплюнула сок, и Колл беспокойно потеребил нитку на рукаве. Тут она попала в цель. — Вы, отец Ярви, наслаждались удачей, пока Верховный король не отрывал взгляд от восстания в Нижнеземье. Восстания, к разжиганью которого, слыхала я, вы приложили руку.

Ярви, сама невинность, заморгал:

— Разве по силам мне поднимать людей на борьбу за сотни миль от себя? Я что — волшебник?

— Кое-кто поговаривает, что да, но хоть волшба, хоть удача, хоть хитроумие уже ничего не изменят. Восстание смято. Яркий Йиллинг сходился в поединках с тремя сыновьями Хокона и зарубил их по очереди, одного за другим. Его владению мечом нет равных.

Отец Ярви присмотрелся к единственному ногтю на своей сухой руке, будто проверял, хорошо ли тот выглядит.