Мор

Усач убежал на поиски бейлифа, фокусник повел меня на место. Я едва успевал за циркачом и почем зря крыл невыносимую духоту. Днем моросил мелкий дождик, а к вечеру выглянуло солнце, начало парить, и дышать стало просто нечем. Да еще и в боку кололо.

Не выдержав, я уселся на лавочку, притаившуюся в тени развесистого апельсинового дерева. Перевел дух, зашагал дальше и вскоре увидел толпившихся на улице зевак. Гуго отправился разузнать последние новости; я опустился на каменную ступеньку дома напротив и несколько раз глубоко вдохнул, прогоняя дурноту.

Полегчало.

Вскоре к месту преступления прикатил какой-то важный дядька с усами еще длиннее, чем у сопровождавшего его Валентина. Стражники выстроились чуть ли не по стойке смирно, а толпа без понуканий подалась в разные стороны, освобождая проезд.

Дрозд что-то шепнул оцепившим дом стражникам, и те расступились, позволив мне подняться на крыльцо углового особняка.

— Так, значит, вас эти прохвосты ограбили? — уточнил бейлиф.

— Есть такое подозрение, да, — страдальчески поморщился я из-за боли в пояснице. — Надо бы глянуть.

— Много забрали?

Валентин сделал круглые глаза, я только рукой махнул:

— Деньги забрали и Святые с ними, они ж меня еще ножом в бок ткнули! Чуть не преставился, еле откачали.

— Лихие ребята были, — кивнул бейлиф и распахнул дверь. — Проходите. Посмотрите на них, и сразу жить легче станет. Только уговор — мутить начнет, на улицу бегите.

— Договорились.

Первый мертвец обнаружился прямо в прихожей. А крови-то, крови…

Открыл на стук и получил ножом в горло? Вероятно, так и было. И да — голова со снятым скальпом — зрелище и в самом деле не для слабонервных.

Двое следующих покойников валялись в узеньком коридорчике. Здесь, судя по характеру ранений, убийца орудовал уже чем-то вроде короткой абордажной сабли. И орудовал ловко. Всего-то парой ударов исход схватки решил.

Раскроенная височная кость у одного, до середины разрубленная грудина у другого. И у обоих — побуревшие оскальпованные макушки.

Бейлиф участливо заглянул мне в лицо, побледневшее вовсе не из-за увиденного, а из-за невыносимой духоты, и провел нас в столовую, посреди которой стоял накрытый стол. Тарелки, ложки, бокалы, несколько кувшинов. И тут же рядом — три изрубленных тела. Их не пытали, просто перебили, сочтя досадной помехой.

Зажав нос надушенным платочком, бейлиф приложился к одному из кувшинов и передал его мне. Я хлебнул, протянул сосуд Валентину и задумчиво уставился на стол.

Приборов девять, мертвецов — шестеро.

Вопрос: куда подевались остальные?

— Узнали кого-нибудь? — промокнув платочком губы, спросил бейлиф.

— Нет, — качнул я головой. — Это все?

— Еще один в задней комнате, но его, положа руку на сердце, лучше и не видеть вовсе.

— Ничего, ничего.

Я прошел в указанную дверь и присвистнул. На простенке меж двух окон отпечатался обгорелый силуэт человека. На полу — обугленный до костей труп. Жуткое зрелище.

— Ума не приложу, как его так запалили. Чудом пожар не начался… — продолжил бубнить бейлиф и, усадив меня в кресло, сунул в руки забранный у Валентина кувшин. — Ну вот! Говорил же!

Я сделал несколько глотков и шумно выдохнул, понемногу приходя в себя.

Из колеи выбил вовсе не вид изуродованной плоти. Напугали исходившие от мертвого тела остаточные эманации Тьмы. Сразу вспомнились проклятые наконечники с острова Дивный и призрачное пламя, легко уничтожавшее саму сущность Высших.

Но тут поработали не клинком, нет — пытавшегося удрать жулика приложили боевым заклинанием.

Вот вам и посвященный Ямхани! Вероотступник, принявший язычество; человек, в душе которого угнездилась Тьма…

«Ты узнаешь его, как только увидишь…»

И кто-то полагал, будто с этим чудовищем справится Марк Бонифаций как-его-там-дальше?

Вот уж не думаю.

— Вы в порядке? — потрепал меня по плечу бейлиф и зло глянул на Валентина: — Говорил же…

— Нет, нет! Нормально. Это все духота. — Я неуверенно поднялся из кресла и вышел в столовую. — Больше никого нет?

— Нет.

— Получается, двоим удалось сбежать?

— Посчитали приборы? — рассмеялся бейлиф и погрозил Дрозду пальцем: — А у вашего друга глаз-алмаз!

— Не без этого, — усмехнулся я. — Вам ведь известна эта банда?

— Известна. Только никак на горячем прихватить не получалось.

— Был среди них кто-нибудь шустрый, любивший работать ножом?

— Теперь, когда вы сказали… — пожевал пухлые губы чиновник. — Крутился с ними некий Демис Мышонок. Его среди убитых нет. Думаю — он.

— А последний?

— Кир Ниос. Верховодил в шайке. Этот наверняка уже из города сбежал. Осторожный подонок.

— А Мышонок?

— Попробую разузнать. Но никакого самосуда. Найдете — нам сдадите. Договорились?

— Разумеется! — всплеснул руками Дрозд. — Мы просто объясним, что нельзя резать людей, и сразу сдадим стражникам.

— То-то же! — Бейлиф грозно нацелил на него указательный палец и сказал: — Ладно, ждите на улице.

Мы с Валентином покинули особняк и отошли к скучавшему неподалеку Гуго. Постояли, отходя от мерзкого запаха смерти и горелой плоти, а потом усач задумчиво спросил: