Мор

Валентин только горестно вздохнул и указал на здание с другой стороны улицы, на веранде которого помаргивали оранжевыми огонечками многочисленные фонари:

— Сядем на улице или пойдем внутрь?

Я поежился из-за вечерней прохладцы, потом припомнил тесную затхлую комнатушку и решил:

— На улице.

Нам удалось без труда отыскать свободный столик, благо почтенная публика предпочитала ужинать в обеденной зале, и Валентин отправился делать заказ. Я какое-то время прислушивался к доносившемуся из распахнутого окна стуку столовых приборов, гулу голосов и треньканью развлекавшего посетителей музыканта, потом глянул на вернувшегося Дрозда и поморщился. Усевшийся напротив усач скорчил столь недовольную гримасу, что немедленно захотелось со всего размаху засветить ему в лоб чем-нибудь тяжелым.

— Тебе и в самом деле все разжевывать надо? — обреченно вздохнул я.

— Было бы неплохо, — подтвердил Валентин.

— Вино заказал?

— Заказал.

— Хоть какая-то польза от тебя, — не сдержался я, потом махнул рукой и склонился над столом: — Ладно, слушай. Стражу посвящать в расследование нельзя?

— Нельзя, — кивнул усач.

— А не будем сотрудничать, они заподозрят неладное. Меньше всего, знаешь ли, мне хочется, чтобы в затылок дышал десяток топтунов.

— Но расследование…

— Ты же понимаешь, что расследование в любом случае не должно завершиться успехом? В этом весь смысл, разве нет? Так к чему ввязываться в изначально обреченное на неудачу дело? Нет, мы будем держаться от него в стороне, а потом найдем козла отпущения и смешаем его с грязью.

— Имеете в виду Ульрича?

Я жестом велел Валентину замолчать и радушно улыбнулся девушке в пышном цветастом платье, тащившей к нашему столу огромный поднос. Выставив два здоровенных блюда с тушеной капустой и жареными сосисками, тарелку с хлебом, пару пустых кружек и кувшин вина, разносчица удалилась, и тогда Дрозд повторил свой вопрос:

— Хотите утопить Ульрича?

— Его племянник водит знакомство с дурной компанией. Думаю, и дядя замаран в чем-нибудь нехорошем по самые уши. Стоит лишь копнуть…

Я откусил оказавшуюся невероятно острой сосиску, поспешно заел тушеной капустой и хлебнул водянистого вина. С голодухи сойдет, но завтра придется какое-нибудь более приличное заведение отыскать. Если тут столоваться, изжогу точно заработаю.

— Как у вас все просто получается, — попивая вино, глянул на меня поверх кружки Валентин. — А как на убийц тогда выйдем? У нас четыре дня осталось…

— Убийцами займутся Гуго и Берта. А ты слушай и запоминай, передашь им все слово в слово.

— Весь внимание, — съязвил усач.

— Ну-ну. — Я оглядел темную улицу и спешащих по делам горожан, изредка нырявших в гостеприимно распахнутые двери увеселительных заведений, вздохнул и начал инструктаж: — Убийц трое, двое приезжих, один местный. Жертв подбирает именно он.

— Подождите, подождите! — опешил сразу ухвативший мою мысль Дрозд. — Так вы действительно полагаете, что это простые ограбления? Бред! Убийц весь город ищет!

— И еще долго искать будет, потому как ищут их совсем не там.

— Но идти на такой риск…

— Они обчистили семь или восемь домов, а у стражи нет ни одной зацепки. А что до жертв… ну так люди убивают и за меньшее.

— Не знаю, не знаю, — засомневался Валентин. — Немногие пойдут на такие злодейства лишь ради золота. Это же на всю голову больным надо быть!

— Банда душевнобольных? — ухмыльнулся я. — Нет, это простудой все вместе болеют, а с ума поодиночке сходят.

— Ладно, оставим это пока. — Дрозд стряхнул налипшую на ус капусту и подался вперед. — Но ведь тогда получается, что сейчас убийц может в городе и не быть! И что будем делать?

— Они здесь. Два нападения следуют одно за другим, далее идет перерыв в пару декад.

— Тогда у нас нет даже четырех дней…

— Ты будешь меня слушать, нет? — Я начал понемногу терять терпение. — Или до ночи тут сидеть собираешься?

— Слушаю, слушаю…

— Насчет наводчика ничего не скажу, а вот приезжие — люди заметные. Один длинный — выше меня на голову, если не более; второй прихрамывает на правую ногу и любит душить женщин.

— Пытает так?

— Скорее с головой проблемы. Скажи Берте, пусть местных гулящих девок расспросит; о таких случаях в их среде слухи влет расходятся. И не обязательно сразу душителями интересоваться, просто людьми жестокими и склонными к насилию.

— По наводчику ничего?

Я припомнил распотрошенный сундук с одеждой и задумался.

— Он либо мот, либо жмот. Или сорит деньгами, или за грош удавится. Приезжие, те, скорее всего, покутить любят. Вина выпить да с девками покувыркаться, чтобы нервишки в порядок привести. Как-никак под петлей ходят.

— А мы чем займемся?

— А мы будем действовать всем на нервы. Заодно попробуем понять, почему в городе столько бесноватых.

— Понятно, — кивнул Валентин. — Насчет этого вам с экзорцистом переговорить надо.

— Как он, кстати?

— Мальчишка, — презрительно махнул рукой Дрозд. — Первое назначение. Зелен настолько, что, будь яблоком, и кусочка бы не откусили.

— И где это юное дарование сейчас?

— В имение маркиза Левича с утра умотал. У того со старшей дочерью несчастье приключилось.

— Одержима?