Моногамия

- Однажды ты назвал при мне Марка придурком, и знаешь, я с тобой полностью согласна.

-Не злись на него, он не говорил мне ничего.

-Откуда тогда такие догадки внезапные?

- Я слышал ваш разговор.

-Что!? Как слышал?

Алекс молчит, думает, что ответить.

-Что ещё ты успел услышать?

-Всё, о чём вы говорили.

-О, Боже! – я закрываю лицо руками от стыда… - Зачем?! Зачем? Зачем? Там много было сказано такого, чего тебе не нужно было слышать, особенно тогда!

- Ошибаешься. После таких подслушанных разговоров очень широко раскрываются глаза на многие вещи…

-Я думала, воспитанные люди вроде тебя никогда не подслушивают! И выходит, ты не был таким уж и бессильным тогда! А ведь не мог и с кровати своей подняться!

- Когда женщина, которая значит для тебя всё, находится наедине с другим мужчиной, силы найдутся на что угодно… Но главное не это.

- А что?

-Я абсолютно согласен с Марком по поводу всего того, что он тебе говорил. Но он недооценил мои трезвые и разумные способности. Завещание действительно у меня есть, и в нём указаны только самые достойные и дорогие мне люди, и твоё имя там тоже есть, но появилось оно там задолго до моей болезни. И если меня когда-нибудь не станет, я хочу, чтобы ты на самом деле перестала витать в облаках и приняла от меня то, что я хочу тебе дать. Это моя воля и моё желание, отнесись к ним хотя бы просто с уважением и пониманием.

Я не знала, что ему ответить. И мы оба боялись смотреть друг другу в глаза…

И вот мы вернулись с этой прогулки, оба под впечатлением от специфического разговора. Я попросила Алекса взвеситься, а сама направилась на кухню, чтобы готовить ему обед, и к своему удивлению обнаружила там … Ханну!

- Ты-то как раз мне и нужна, сказала она лукаво. На ловца и зверь бежит, кажется, так у вас говорят, - она смотрела на меня вызывающе, с ехидной улыбкой.

С чего это она заговорила по-русски?

- Ты не представляешь, как все мы благодарны тебе за Алекса! И ты, наверное, дико устала. Я думаю, мы больше не можем, не имеем права тебя задерживать, – изрекла она.

- Думаю, мне всё же стоит побыть ещё какое-то время. Считаю, будет правильным дождаться полного выздоровления.

- Я настаиваю. Он уже достаточно крепок, мы справимся и сами.

Я очистила овощи, поставила их на плиту. Мне нужно сделать из них пюре для Алекса. Я молчала, она тоже. Наконец, она взорвалась:

- Тебе давно пора убраться отсюда, я его жена и мне надоело терпеть тебя здесь!

- Терпеть меня?! – я рассмеялась нервно. – Да тебя здесь не было ни разу, ни здесь, ни в госпитале, нигде! Где ж ты меня терпела?

- Ну да ты святая, все об этом только и говорят. Чудесное исцеление Алекса, под названием Валерия. Ха-ха! Надеюсь, он хотя бы разок трахнул тебя? В награду, так сказать. Ну, в качестве оплаты за труды! Мы ведь с тобой знаем, КАК он это делает!

Она была омерзительна, эта Ханна. Злость и обида затмили мой разум, я подскочила к ней, мне хотелось затолкать в её чёрный рот половую тряпку, но я только прошипела:

- Убирайся вон!

- Боюсь убраться придётся тебе, ведь хозяйка здесь я, хотя ты, наверное, уже и забыла об этом, правда Алекс? - она посмотрела наверх, в сторону лестницы. Я обернулась тоже и увидела его там, он всё слышал, и это было ужасно. Мне стало жутко стыдно, за те слова, которые Ханна сказала, и за то, что смешала меня с дерьмом. Это было унизительно, и я всей душой надеялась, что он скажет или сделает что-нибудь, чтобы проучить её. Ведь он особенный, необыкновенно умный, он профессионально решает любые проблемы и конфликты…

Но Алекс сказал:

- Лера, я думаю, тебе действительно пора уже поехать домой.

Это был удар для меня в самое сердце, в самое средоточие моей души. Я словно скинула перед ним все доспехи, все заслоны, а он размахнулся и ударил меня с полной силой, безоружную, беззащитную, уязвимую, полностью открытую ему, и этот удар подкосил меня, он смёл, он сломал меня. Слёзы никогда с такой силой не душили меня, но они не видели их, этих слёз, ведь через минуту, меня уже не было в том доме на берегу, где не я была хозяйкой, где прошли мои дни, где остались мои силы, моё тепло и моя забота о нём. Я бежала со всех ног. Остановилась машина, и я без страха села в неё, она уносила меня прочь от всего этого ужаса и унижения. Через 27 часов я была уже в своём доме. Я уехала 4 сентября, вернулась 18 декабря. Почти два с половиной месяца меня не было. Я потратила огромную для нашей семьи сумму, особенно за обратный билет, который купила за час до вылета, но ни секунды не жалела тех денег. За это время я совершила Поступок. Мне казалось, я разворотила горы, чтобы добиться своего. Несмотря на обиду и боль, я не жалела.

Глава 8

Мужчина, способный на поступки, обречён быть любимым.

Коко Шанель

Мой муж Артём, никогда ещё не видел меня такой подавленной и уставшей, он испугался, и от этого страха переступил через свою обиду и спросил:

- Что случилось, он умер что ли?