Монгол

— Ты считаешь, если объединить всех мелких ханов под началом одного сильного человека, тогда наступит мир, и все народы станут спокойно жить рядом друг с другом и ничего не бояться?

Темуджин снова улыбнулся, его сильный и хрипловатый голос сделался очень тихим:

— Мир! Человек, желающий мира, смотрит прямо в свою могилу!

Темуджин неожиданно закричал и сильно хлестнул жеребца. Тот высоко прыгнул и, крутясь, поднялся на дыбы. Темуджин теперь напоминал внезапно ожившую полную жизненной силы статую. Лицо его стало каким-то диким, и Джамуха вздрогнул от ужаса. Глаза Темуджина метали зеленое пламя. Конь опустился на четыре ноги и помчался прочь как бешеный. Всадник миновал долину, его конь, скользя на склонах в облаке золотистой пыли, спускался все ниже. Топот копыт отзывался громким эхом, и весь воздух заполнился громовыми раскатами.

Джамуха, проследив взглядом за другом, не спеша проследовал за ним на своей легкой черной лошадке, покашливая от желтой мелкой пыли. Темуджин остановился внизу в долине между холмов. Его конь тяжело водил боками, с них падала пена. Когда Джамуха подъехал поближе, Темуджин ему ласково улыбнулся. Перед его улыбкой не мог устоять никто, однако глаза его насмешливо сверкали, будто он потешался над своим любимым другом.

— Если бы я не знал о твоей смелости, я бы стал подозревать, что ты, Джамуха, один из тех городских евнухов, о которых нам рассказывал Кюрелен.

Румянец неспешно окрасил бледное лицо Джамухи, так бывало только тогда, когда он сильно злился или был взволнован.

— Я тебя не понимаю, Темуджин! — воскликнул он, пытаясь заглушить мучившее его плохое предчувствие.

Темуджин уже забыл свои слова и причину, по которой он их сказал. Он указал вдаль плеткой.

— Там расположена Хваризмианская Империя Центральной Азии, а там — Империя Цзинь Китая. Это богатые и весьма обширные земли. Там много домов, храмов, дворцов, широкие мощеные дороги, сады с удивительными деревьями, рукотворные озера. Кюрелен рассказывал мне об этом. Он также говорил, что правители этих земель подобны жирным похотливым старикам с гнилым желудком. Эти люди беседуют с учеными, сидят в садах в окружении поющих женщин, но их дряблые тела прикрывают одежды из золотой парчи и вышитый шелк, пальцы их унизаны украшениями, ноги и руки у них мягкие и пухлые, как раздувшийся мочевой пузырь. Их желания — поесть и выпить… Им необходимы странные непонятные удовольствия, но они не прилагают усилий, чтобы их добиться. Когда певцы ласкают их слух нежными мелодиями, они слабо и лениво улыбаются, а из их тел сочится жир. Богатство, развратная похоть и безмятежная жизнь превратили их в евнухов душой и телом. Они готовы к тому, чтобы их разрушили. Им уготована смерть от меча, которым сразит их сильная рука!

Темуджин помолчал и уставился синими невинными глазами на Джамуху. Тот хмурился, пытаясь понять друга.

— Джамуха, ты помнишь персидские истории, о которых нам рассказывал Кюрелен? Они были о великом покорителе народов, пришедшем с запада, Искандере Двурогом.[8] Его сравнивают с богом!

Джамуха отчего-то решил, что Темуджин пытается его высмеять (когда он бывал в подобном настроении, мог придумать все, что угодно).

— Каким образом это связано с тем, что нашему народу придется искать защиту от Таргютая? — скрывая смущение, спросил Джамуха. — И еще с тем, что нам необходимы плодородные пастбища?

Темуджин, продолжая улыбаться, не сводил взгляда с друга.

Джамуха в смятении поинтересовался:

— Ты говоришь об одном улусе или каком-то ином объединении? Но ведь это невозможно! Татары, меркиты, тюрки, уйгуры, найманы, тайджуты — все эти племена никогда не смогут спокойно жить вместе и подчиняться одному вождю! — Ответа не было, и Джамуха тихо добавил: — Мне всегда нравилось жить в мире, но есть ли человек, который сможет все это осуществить?

В его взгляде на Темуджина читался вопрос, а глаза друга загорелись от нетерпения. Темуджин ответил ему не сразу, казалось, он что-то внимательно обдумывал, и его мечта с каждым мгновением становилась все более ясной и четкой.

— Что в сказанном тобой общего с хорошими пастбищами для нашего скота? — Джамуха повысил голос, будто он разговаривал с глухим.

Темуджин громко расхохотался, и лошадка Джамухи внезапно понесла.

— Ничего! Ничего! — крикнул Темуджин вдогонку другу, натянул поводья, его конь встал на дыбы, а он, когда опустился, ударил его плетью, и конь быстро помчался прочь.

Джамуха сильно отстал от друга, и его охватила печаль, он чувствовал себя покинутым, а в сердце его кольнула холодная змейка дурного предчувствия. Темуджин удалялся по извилистой узкой долине, Джамуха, глядя ему вслед, удивленно произнес:

— Неужели людям нужно что-то большее, чем хорошие пастбища и мир?

Глава 21