Монады

Например, на виду у всего класса стояния в течение двух часов в углу, на коленях, да на рассыпчатой и почти иглоукалывающей горе желтоватого гороха, да притом голыми коленями. От чего через час горошины начинали продавливать кожу и небольшое мясцо бледных недокормленных ножек до костей. Затем раздвигали поры жестковатой шелушащейся кожи и входили внутрь, прицепляясь к разным жидким и липким фракциям организма. В ответ наружу сочилось что-то коричневатое, темнее, чем горох, пропитывало его, слепляя в какую-то каменно-подобную массу, отчего через час меня поднимали и уносили вместе с приобщившейся ко мне массой пупырчатого как бы фундамента-постамента. Его отрывали от меня вместе с кусками уже ничего не чувствующей плоти. Давали всему этому затянуться, заживиться. И снова. Или на заводе, тележки проносившегося мимо металла врубались в руку, раскраивая ее ровненько вдоль длинной чуть скрученной вдоль оси кости, как некий облегающий рукав. Да ладно. Или та же тележка, сорвавшись с небрежно укрепленных направляющих рельс, падала своей длинной крепящей арматурой ровнехонько на пальцы двух нерасторопных полусонных ног, раздробив все ноготки, которые впиваются в нежное подлежащее мясо. Их за ненадобностью удаляют. И только тут ты осознаешь никогда доселе неподозреваемое глобальное значение ногтей, помимо, конечно, их стрижки и прятанья ногтей в укромном месте – закапывание в землю, например – чтобы никто не смог похитить их для коварного и опасного ритуала магического овладевания тобой через их посредство. Вот. А вы еще спрашиваете, откуда я такой. Да я еще вполне сохранивший человеческий, ну, человеческоподобный облик, после всего подобного, отчего любой из вас потерял бы любое подобие и являл бы сейчас перед нами что-то невероятное – некий облик Элиена. Так что все это футбольное, хотя оно и было в начале пути, и я не был так предуготовлен, как толстокожий я стал сейчас, я снес и только укрепился на будущее. Но все равно, на десятибалльной шкале оценок, я бы дал себе за это 6 баллов. Ну, если прибавить к ним еще 9 баллов за вышеупомянутую недоношенность, 9 баллов за кошмарную доставшуюся мне войну, 8 баллов за ссылку и тамошние, если и не страдания, то утерянные возможные дивные и чудесные возможности тихой облагораживающей жизни и радужные перспективы. 10 баллов за расстрелянных родственников. Это, конечно вряд ли может быть компенсацией или служить какому-либо удовлетворению, но хотя бы это. По 10 балловза каждую из почти смертей, которые я пережил с полной силой экзистенциального напряжения, может быть, полностью и не отрефлексированного в полной мере до сих пор. Да и не могущего быть отрефлексированным и даже опознанным в своей адекватной катастрофической сокрытой разрушительной силе. То есть, в сумме всех четырех смертей – 40 баллов. 5 баллов за сестру. 6 баллов за соседку. Помните? Это мне 6 баллов. А уж сколько ей, или из нее – не знаю. Это не моя задача подсчитывать чужие прибытки и убытки. Со своими справиться. 7 баллов за взрослых, не пришедших на помощь. 4 балла за обстановку подозрительности и депрессивности всего сталинского времени террора, не могущего не оставить скрытый шрамоподобный след в душе не обремененного иммунитетом дитяти. Можно, конечно, было бы за это накинуть и гораздо больше, но я честен. Честен даже, порою, и во вред себе, чего вам, поколению меркантильных и жестких детей холодного века чистой прибыли любыми средствами, не понять. А в наше время были чистые бескорыстные и безрассудные в своем бескорыстии жесты и поступки. Да нам уж от них никуда не деться. Вот, например, взять и зачем-то, по непонятному влечению души, пригласить десять полузнакомых людей в китайский ресторан и накормить их там. А зачем? Что в этом? Кто объяснит? Вы объясните? Нет. Вы даже скривите губы и занесете это в мой обвинительный вердикт в качестве размытости и бессмысленности нравственно нефиксированного субъекта. И правильно. Мне бы знать да вас пригласить в ресторан. Может, и вышло бы мне какое за то послабление. Да как заранее узнаешь. Да и с вами это дело не выгорело бы. Съесть-то, конечно, вы бы съели, а что потом? А потом все как оно и есть – я здесь, на скамье подсудимых, а вы сытые моим обедом, как должным и недолжным к приниманию во внимание – там, на высоких и жёстких креслах неправедного обвинения. Ладно. 3 балла за унижающее в юном возрасте незнание и неедение курицы. И, наконец, за игру в футбольных воротах 2 извиняющих и оправдывающих балла. Понятно, все это условно, с опусканием многих потерянных, забытых, недосчитанных и даже неведомых мне самому, баллов. Но набежало 109 баллов по десятибалльной системе за все поднакопившиеся к тому времени мои незаслуженные страдания.

Но и это еще не все.