Монады

Я очень стеснялся жить на свете
Стеснялся испражняться прилюдно
И говорить об этом, что вполне естественно
Я очень, очень стеснялся совокупляться
И говорить об этом, что естественно
Стеснялся кушать в присутствии посторонних
Я очень, очень, очень стеснялся спать при открытых дверях
Стеснялся сморкаться прилюдно
Стеснялся споткнуться прилюдно
Стеснялся стесняться прилюдно
Очень, очень-очень-очень стеснялся
                                                  что-либо сказать прилюдно —
                                                  до слез стеснялся
Плохо отзываться о ком-либо в его присутствии тоже стеснялся
В школе даже стеснялся выходить к доске и отвечать на вопросы учителя
Стеснялся до ослепительной красноты лица,
                                                  дрожания губ, капель пота и слез,
                                                  бегущих по воспаленным щекам
Стеснялся плакать прилюдно, но плакал
Стеснялся спросить на улице адрес
Очень, очень, очень-очень-очень стеснялся назвать свое имя
Стеснялся отвечать по телефону, только тяжело дышал в трубку
Стеснялся ходить в баню
Стеснялся, стеснялся, стеснялся
Очень-очень-очень,
                                                  очень-очень-очень-очень
                                                  стеснялся смотреть на себя
                                                  голого в зеркале
Стеснялся, стеснялся, стеснялся,
                                                  очень-очень-очень-очень
                                                  стеснялся в уборной своего запаха
Стеснялся!
Очень стеснялся
Стеснялся думать обо всем этом, но думал
И думал, и думал, и думал, и думал,
                                                  думал-думал-думал
И стеснялся, стеснялся
И думал
В общем, стеснялся жить
                                                  И думал

Тварь неподсудная

2004

Предуведомление

Это произведение не есть, собственно, произведение. Ну, что обычно понимается под этим самым литературным произведением среди привычных людей. Однако, в наше время, конечно, под ним понимается уже все что угодно. Черт-те что порой. Иногда даже и эдакое, если можно так выразиться, анти-произведение – список огородного инвентаря, например, перечни услуг похоронной кампании или списки неких, никому уже неведомых и давно позабытых причаленных кораблей. Или тех же кораблей, но уже идущих, скажем, кильватерной колонной. Или еще как идущих. Или еще что-нибудь в этом же роде. В общем, понятно. Но нет. В смысле, у нас нет ничего предъявить вам подобного вызывающего, что, конечно же, и есть литература в прямом смысле. И к тому же, у нас произведение не отрешенного, мечтательного, виртуального литературного квази и пакибытия. Опять-таки нет. Его прагматика иная. Оно, наше произведение, имеет вполне определенный практический, даже конкретный, целево – направленный, социокультурный манипулятивный смысл. Как говаривалось раньше умудренными людьми: осмысленная деятельность по преобразованию неосмысленной действительности. То есть объясню конкретнее. Вернее, попытаюсь объяснить.