Молот и крест

Но это не имеет значения. Занимаясь повседневными делами, Шеф думал о том, что ему предстоит сделать – и к кому он может обратиться за помощью в такой ситуации. На этот последний вопрос ответ только один. Как только Шеф сумел освободиться от своих советников, разослав их с тем или иным поручением, он незаметно выскользнул из ворот своего бурга, отправил назад обеспокоенных стражников, которые хотели сопровождать его, и как можно незаметнее прошел по заполненным народом улицам.

Как он и ожидал, Хунд был занят в своей палатке, он лечил женщину, внезапный ужас которой при появлении ярла свидетельствовал о виновности: шлюха или деревенская ведьма. Хунд продолжал обращаться с ней, словно она жена тана. Только когда она ушла, он сел рядом с другом, как всегда, молча.

– Мы однажды спасли Годиву, – сказал Шеф. – Я собираюсь сделать это снова. Мне нужна твоя помощь. Я никому не могу сказать, что собираюсь сделать. Поможешь?

Хунд кивнул. Поколебался.

– Я тебе всегда помогу, Шеф. Но я должен спросить. Почему ты решил сделать это именно сейчас? Ты мог попробовать вернуть Годиву уже несколько месяцев назад, когда у тебя было гораздо меньше забот.

Шеф холодно рассчитывал, что можно безопасно открыть другу. Он уже знал, для чего ему нужна Годива. Это приманка. Ничто не может рассердить Альфгара больше, чем если Шеф украдет Годиву. И если он представит это как оскорбление со стороны Пути, союзники поддержат Альфгара. Он хочет, чтобы они устремились за Годивой, словно большая рыба, бросающаяся на добычу. Прямо к Айвару на крючок. И Айвара тоже можно приманить. Напоминанием о женщине, которую он потерял, и о мужчине, который отобрал ее.

Но ничего этого нельзя говорить даже Хунду, ближайшему другу детства. Ведь Хунд друг и Годивы.

Шеф позволил своему лицо принять смущенное и обеспокоенное выражение.

– Знаю, – сказал он, – я должен был сделать это раньше. Но вдруг мне стало страшно за нее.

Хунд взглянул другу в глаза.

– Ну, хорошо, – сказал он. – Надеюсь, у тебя основательная причина. Как мы это сделаем?

– Я выберусь в сумерках. Жди меня там, где мы тренируемся в стрельбе из катапульт. Я хочу, чтобы ты за день собрал с полдюжины человек. Но слушай. Они не должны быть северянами. Все англичане. Все фримены. И они должны выглядеть, как фримены. Как ты. – Шеф имел в виду – малого роста и недокормленные. – С лошадьми и припасами на неделю. Но одеться бедно, не в ту одежду, что мы им дали.

– И еще одно, Хунд, и вот почему ты мне нужен. Меня, с моим одним глазом, легко узнать, – Шеф не сказал: с одним глазом, который ты мне оставил. – Когда мы шли в лагерь Рагнарсонов, было все равно. Но теперь я иду в лагерь, где мой сводный брат и отчим, и мне нужна маскировка. Вот что я придумал...

Шеф изложил свой план, Хунд изредка вставлял замечания или предлагал поправки. В конце лекарь спрятал свою подвеску – символ Идунн, поправил рубашку, чтобы ничего не было видно.

– Сделаем, если боги будут с нами, – сказал он. – А ты думал, что будет в лагере, когда завтра утром тебя в нем не найдут?

Подумают, что я их предал, понял Шеф. Я оставлю сообщение: пусть думают, что я сделал это из-за женщины. И это не будет ложью.

Он чувствовал тяжесть точильного камня старого короля в поясе, где всегда держал его. Странно, подумал он, когда я шел за ней в лагерь Рагнарсонов, я думал только о спасении Годивы, о том, чтобы увести ее и найти с ней счастье. Теперь я собираюсь сделать то же самое. Но на этот раз – на этот раз я делаю это не ради нее. И даже не ради себя. Я делаю потому, что это должно быть сделано. Таков ответ. И она и я – мы только часть ответа.

Мы как малые колесики, на которых прикреплены канаты, натягивающие катапульту. Они не могут сказать, что больше не хотят поворачиваться, и мы тоже.

Он вспомнил странную легенду о мельнице Фроди, которую рассказал Торвин, о гигантшах-девушках и о короле, который не давал им отдохнуть. Я хотел бы дать им отдохнуть, подумал он, дать отдохнуть всем, кто захвачен этой мельницей войны. Но я не знаю, как освободить их. И себя тоже.

Когда я был троллом, подумал Шеф, я был свободен.

* * *

Годива через женскую дверь вышла из огромного походного шатра короля Бургреда и начала пробираться к длинному ряду столов, в данный момент незанятых. На случай, если ее спросят, у нее готов ответ: она идет к королевскому пивовару передать приказ короля Бургреда приготовить еще один бочонок, а также приказ Альфгара присутствовать при вскрытии бочонка. На самом деле ей нужно было уйти из душной атмосферы женских помещений, пока сердце ее не разорвалось от страха и горя.