Молот и крест

Двигаясь к Английскому проливу – впрочем, тогда его еще называли Франкским морем, – свет касался вымпела на вершине каменного донжона в деревянной крепости, охраняющей порт Дюнкерк. Командир стражи посмотрел на него, кивнул. Трубач облизал губы, поджал их, испустил громкий звук из своей металлической трубы. Со всех стен отозвались трубы, в крепости солдаты начали сворачивать одеяла. И снаружи, в лагере у порта, в стойлах лошадей, в открытых полях солдаты проверяли снаряжение и начинали день с той же самой мыслью, что и моряки в порту: выступят ли сегодня их хозяева? Даст ли наконец король Карл своим войскам и войскам, присланным ему набожными братьями и племянниками, приказ начинать короткий бросок в Англию?

В гавани капитаны поглядывали на флюгеры, смотрели на восточную и западную стороны горизонта. Капитан корабля «Dieu aide», на котором поплывет сам король, а также архиепископ Йорка и папский легат, ткнул пальцем в флаг, развевающийся на мачте. Через четыре часа высшая точка прилива. Тогда и еще немного времени спустя им будет помогать течение. И ветер попутный и не стихает.

Смогут ли эти сухопутные вовремя погрузиться? Никто не думает об этом. Будет как будет. Но если король франков Карл, по прозвищу Лысый, серьезно хочет выполнить приказ своего духовного владыки папы, объединить старые владения своего деда Карла Великого, во имя святой цели разграбить богатства Англии, лучшего случая у него не будет.

И в это время, глядя на флаг и проверяя ветер, они услышали, как в полумиле на донжоне снова загремела труба. На этот раз она возвещала не рассвет, а что-то другое. И тут юго-западный ветер донес веселые крики. Солдаты приветствовали решение. Не тратя слов, капитан «Dieu Aide» ткнул пальцем в сторону лебедок и парусных рей, постучал по люку единственного трюма корабля. Раскрыть люки. Спустить лебедки на берег. Они потребуются для лошадей. Боевых коней, французских дестриеров.

* * *

Тот же ветер в тот же рассвет дул прямо навстречу сорока драккарам, идущим вдоль английского побережья из Хамбера, делая невозможным поднять паруса. Но Айвару Рагнарсону, стоявшему на носу первого корабля, было все равно. Гребцы работали равномерно, в таком темпе они могут грести по восемь часов в день, если понадобится; они одновременно опускали тяжелые весла в воду, действовали легко и привычно и продолжали разговаривать, поднимая весла из воды.

Только в первых шести кораблях была дополнительная работа для солдат: на них старательно закреплены были полуторатонные онагры Эркенберта, все, что сумели сделать кузницы Йоркского собора за несколько недель, данных Айваром. Айвар гневался из-за их веса, требовал, чтобы их облегчили. Невозможно, отвечал черный архидьякон. Так они описаны Вегецием. Но что больше убедило Айвара – более легкие модели через несколько выстрелов разлетались на куски. Пинок дикого осла – откуда произошло их название – это удар бросающего плеча рычага о прочную поперечную балку. Без этой балки камень не полетел бы с поразительной силой и скоростью. А легкая балка, чем бы ее ни обивали, ломалась.

Размышления Айвара прервал громкий звук рвоты сзади. Каждый онагр обслуживали двенадцать рабов, а во главе их всех, вопреки своему желанию оторванный от рукописей соборной библиотеки, стоял сам Эркенберт. И вот один из этих увальней не устоял перед морской качкой, его вырвало через борт. Естественно, не с подветренной стороны, и скудное содержимое его желудка полетело на рядом сидящих гребцов. Послышались гневные крики, ритм гребли нарушился.

Айвар, положив руку на нож на поясе, шагнул в ту сторону, но уже стремительно действовал Хамал, конюх, тот самый, что спас Айвара после битвы у Марша. Он схватил раба за загривок. Сильно ударил по голове, поставил несчастного на ноги и через гребные банки бросил на противоположную строну палубы, чтобы его продолжало рвать там в мире.

Айвар не мигая некоторое время смотрел на Хамала, хорошо понимая, что тот делает. Потом решил оставить на время. И снова вернулся на нос – к своим мыслям.

Хамал поймал взгляд одного из гребцов, который делал вид, что вытирает пот со лба. Теперь Айвар ежедневно убивал в среднем по одному человеку, в основном из числа соборных рабов. При такой скорости к тому времени, как им встретится враг, около каждой машины останется по одному человеку. И никто не знает, на кого обрушится Айвар завтра. Но если проявить достаточную жестокость, его иногда можно отвлечь.

Тор, пошли нам врага побыстрее, подумал Хамал. Единственное, что теперь способно успокоить Айвара, это голова и яйца того, кто его победил, – Скейфа Сигвартсона. Без них он уничтожит всех окружающих. Поэтому братья на этот раз отправили его одного. Со мной в качестве няньки. Я должен постоянно докладывать Змееглазому.