— Некоторые вещи должен делать хозяин дома, — закончила я самым участливым голосом, на какой была способна. Бриар Корвус не тот человек, который способен так просто открыться и я знала, что достаточно любой мелочи, и он вновь закроется в своей защитной раковине, не высовывая наружу даже нос. — Значит, две младшие сестры и родители, занятые работой. Что за наукой они занимались?
— Почему же занимались? До сих пор отчаянно влюблены в теорию заклинаний и ритуалистику. Откопали и восстановили по фрагментам несколько ключевых ритуалов позапрошлого века. В прошлом году даже получили премию Ходжкинса.
— Премию Ходжкинса? — мои брови изумленно приподнялись. Крупнейшая премия в магической науке. Кажется, в прошлом году ее получили… — Ваши родители это Юлия и Август Саммер?
Известнейшие ученые! Я зачитывалась их статьями в журналах. Удивительно смелый взгляд на теорию заклинаний. Юлия и Август Саммер знают, кажется, все, что только можно о теории заклинаний. Они сумели объяснить причины сбоя двойственной цепи заклинаний в полнолуние и найти способ обойти эту помеху. Достаточно всего лишь изменить порядок слов и начать плести схему не… Впрочем, это, конечно, не отменяет того, что они не слишком хорошие родители.
— Дайте угадаю, вы их большая фанатка, профессор Маккой?
— Мередит, — напомнила я. — И не то чтобы большая фанатка. Я читала некоторые их работы. Написаны хорошо.
В голосе моем не было ни тени восторга или восхищения. Таким тоном я могла бы похвалить дона Кензари прежде чем указала бы на тот факт, что он списал свою хорошо написанную работу у соседа по парте.
— Ценю ваше чувство такта, Мередит, но их работы это больше, чем просто «хорошо». Даже если они когда-то давно были не слишком хорошими родителями.
— Ладно, — фыркнула я. — У меня есть их монография с автографами. И все журналы с их статьями. И это не делает меня их фанаткой. Просто они…
— Величайшие ученые нашего времени, — закончил ректор. — Я знаю.
В полутьме я видела, что в глазах его плещется плохо скрываемое веселье.
— Просто они хороши в своем деле. Но мне жаль, что они были невнимательными родителями, Бриар.
— Это было невероятно давно. Настолько давно, что я уже сам не понимаю, зачем заговорил об этом.
— Наверное, потому, что именно то время сделало вас.. — я указала на его высокую фигуру, одетую в темный плащ, — Вами. Вся эта внимательность к деталям — порой раздражающая, чего греха таить — и это неумение передать ответственность кому-то другому, потому что вы старший, ответственность на вас.
— За академию действительно отвечаю я, — напомнил Бриар.
— Но вам нет нужды делать это в одиночку! Мы, преподаватели, стоим с вами плечом к плечу! В этой битве вы не один. Не уподобляйтесь тем мужчинам, которые убеждены, что без них ничего не получится и все рухнет в пропасть.
Глава 24.
Посреди темного леса стояла большая медная ванна, наполненная доверху водой. Мы ждали, когда же прилетят птицы Гертруды. Ждали и надеялись. Повисла тишина. Не неуютная тишина, какая бывает, когда двое малознакомых людей оказываются в одном помещении и не знают, что сказать и как прервать неловкое молчание. Ожидание и тревога растеклись между нами, поглощая любую неловкость, какая могла бы возникнуть при иных обстоятельствах. В этот момент мы были бойцами, сражающимися по одну сторону фронта. Нам нужно вернуть профессора Эхои Шикоби и разобраться в том, что происходит.
— Профессор Маккой, — доселе неслыханные шутливые нотки послышались в голосе ректора. — Неужели вы из тех женщин, что воюют против мужчин? Или дискриминируют людей по половому признаку?
Даже если так, то Бриар Корвус не казался обеспокоенным этим обстоятельством. Он говорил с искренним любопытством, таким непривычным со стороны ректора, рассматривавшего преподавательский состав как солдат, которыми нужно командовать, но совершенно ни к чему знать, чем они живут и дышат.
— Не терплю войн, — фыркнула я. — Всегда и во всем предпочту мир.
— Хорошая война лучше плохого мира, не находите?
— Ну, уж точно не война между мужчинами и женщинами. В этой войне вообще нет смысла. Как не победителей. Так что никакой дискриминации, — улыбнулась я и, на всякий случай, добавила в конце уважительное: — ректор Корвус. Просто в силу воспитания некоторым людям, зачастую мужчинам, бывает сложнее принять тот факт, что рядом находятся компетентные люди, готовые помочь. А посему я сочла нужным напомнить вам, что я, как и каждый преподаватель Форише Глас, готова на многое, чтобы защитить академию, отстоять ее перед министерством. Эгоистично думать, что это касается только вас. Судьба академии волнует всех нас. Уверена, и студентам есть до нее дело. Они могли бы писать в министерство, строчить жалобы и запросы. Общественное мнение могло бы обернуть ситуацию в нашу пользу.
— Думаете? Не припомню, чтобы общественное мнение хоть раз кого-то спасло. Драконьи пещеры, к примеру? Как они там поживают?