Молодые невольники

Женщина, судьбу которой они в эту минуту решали, ласкала своих детей, без сомнения предчувствуя, что ей осталось лишь несколько минут, чтобы сказать им последнее «прости». Ее черты носили странный отпечаток спокойствия и покорности. Третья жена удалилась в сторону. Держа своих детей на руках, она смотрела на все происходившее с любопытством, смешанным с удивлением и сожалением.

— Колин, — вскричал Теренс, — мы положительно не в силах оставаться здесь спокойными зрителями твоей смерти на наших глазах! Не лучше ли нам сделать попытку освободить тебя и себя, пока еще имеются некоторые шансы на успех. Пусть Гарри подаст сигнал.

— Но ведь это безумие! — возразил опять Колин. — Подождите, по крайней мере, пока мы не узнаем, что он думает делать. Быть может, он решит сохранить меня для будущей мести, и вы тогда будете иметь возможность предпринять что-нибудь в удобную минуту, а не так, как теперь, когда перед вами стоят два человека настороже, готовые всадить вам пулю в лоб.

Мичманы сознавали, что товарищ их говорит правду, и они решили ждать молча, устремив глаза на палатку шейха.

Вскоре Голах двинулся в их сторону. Скверная улыбка играла на его лице.

Прежде всего он достал кожаные ремни, которые были привязаны у седла его верблюда, потом повернулся к обоим сторожам и оживленно с ними заговорил, приказывая, по всей вероятности, им хорошенько сторожить, потому что они тотчас же направили свои мушкеты на пленников и, казалось, только ждали приказа стрелять.

Затем шейх сделал Теренсу знак приблизиться к нему. Последний колебался.

— Ступай, товарищ, — сказал Гарри, — он тебе не желает зла.

В эту минуту Фатима вышла из палатки своего мужа, вооруженная саблей и, по-видимому, очень желавшая иметь случай пустить ее в дело.

Теренс, повинуясь знаку начальника, приподнялся. Затем крумен получил точно такой же приказ, и Голах увел их обоих в палатку. Фатима последовала за ними.

Тогда шейх сказал несколько слов африканцу. Последний перевел их молодому мичману:

— Голах велел передать тебе, — сказал крумен, — что одно только может спасти тебя — полное повиновение. Тебе свяжут руки и он советует тебе, если ты дорожишь своей жизнью, не звать на помощь своих товарищей. Если ты останешься спокойным, то тебе нечего бояться, но малейшее сопротивление с твоей стороны будет сигналом смерти для всех белых.

Теренс был одарен редкой для своего возраста силой, но он понимал, что в борьбе с африканским колоссом был бы неизбежно побежден. И он решил, что было бы безумием рисковать сражаться с ним одному. А не дать ли своим товарищам условленный сигнал? А что, если это подвергнет их немедленной смерти? Их стражи уж наверное не промахнутся при первой же попытке возмущения.

И он подчинился.

Голах вышел из палатки и тотчас же вернулся с Гарри Блаунтом. Увидев Теренса и крумена связанными, молодой человек бросился к выходу и стал бороться, желая высвободиться из объятий негра. Но усилия его были напрасны. Побежденный своим страшным соперником, который в то же время ограждал его от ярости Фатимы, он тоже должен был позволить себя связать.

Затем Теренс, Гарри и крумен были выведены наружу на то место, которое ранее занимали.

Билла и Колина ожидала такая же участь.

— Чего этому черту от нас надо? — спросил старый моряк, пока Голах связывал ему руки. — Уж не собирается ли он нас убить?

— Нет, — отвечал крумен, — он убьет только одного.

И глаза его обратились на Колина.

— Колин! Колин! — крикнул Гарри. — Видишь, что ты наделал… Ты не хотел нашей помощи вовремя, а теперь мы уже и не можем помочь тебе.

— Тем лучше для вас! — ответил последний. — По крайней мере, с вами не случится ничего дурного.

— Но если у него нет дурных намерений, зачем он нас так связал? — спросил моряк. — Странная манера доказывать свою дружбу.

— Да, зато этот способ самый надежный. В этом виде вы не можете подвергать себя опасности безумным сопротивлением его воле.

Теренс и Гарри поняли, что хотел сказать Колину, и почему с ними так поступил начальник: он хотел лишить их возможности вмешаться, когда он будет расправляться с осужденными на смерть.

Как только Голаху удалось так хорошо устроить дело с белыми невольниками, а остальных ему нечего было бояться, он и оба сторожа удалились в палатку закусить.

Через некоторое время Голах вышел из палатки и направился к одному из верблюдов. Он достал из вьюков две лопаты и передал их двоим черным невольникам, которые тотчас же принялись копать яму в песке.

— Они копают могилу для меня или для этой бедной женщины, а может быть, и для нас обоих, — сказал Колин, смотря на них спокойно.

Трое остальных европейцев согласились со словами своего товарища, но промолчали.

Тем временем Голах активно занялся приготовлениями к отъезду.

Когда невольники вырыли в мягком песке яму глубиною около четырех футов, шейх приказал им копать другую.

— Будут две жертвы, — сказал Колин.

— Ему следовало бы убить всех нас! — вскричал Теренс. — Мы подлые трусы потому, что не боролись за нашу свободу.