Молодые львы

У ворот стоял один охранник, невысокий толстяк лет пятидесяти пяти, с винтовкой в руках и повязкой фольксштурма на рукаве. Чувствовалось, что ему явно не по себе. Фольксштурм, пренебрежительно подумал Кристиан, это же надо такое выдумать! Не зря его прозвали гитлеровской богадельней. А ведь газеты и радио, захлебываясь от восторга, писали и говорили о том, что теперь, когда враг грозится войти в родной дом, все мужчины от пятнадцати до семидесяти лет возьмут в руки оружие и, как разъяренные львы, будут биться с захватчиками. Да только эти медлительные, болезненные господа из фольксштурма имели весьма отдаленное представление о том, как бьются разъяренные львы. Одного выстрела в воздух хватало, чтобы целый батальон с выпученными от страха глазами дружно вскидывал вверх руки. Еще один миф. Разве можно за две недели превратить в солдат мужчин среднего возраста, многие годы просидевших за столами в конторах, да мальчишек, еще не окончивших школу? Риторика, думал Кристиан, глядя на перепуганного толстяка в плохо подогнанной форме, риторика лишила немцев разума. Громкие фразы и мифы против танковых дивизий, тысяч самолетов, пушек, боеприпасов, собранных со всего мира. Гарденбург это понял много лет назад, но Гарденбург покончил с собой. Да, после войны понадобятся люди, нечувствительные к риторике, получившие вечную прививку против мифов.

– Хайль Гитлер, – отдал честь фольксштурмовец.

Хайль Гитлер. Еще одна шутка. Кристиан не ответил на приветствие.

– Что тут происходит? – спросил он.

– Мы ждем. – Охранник пожал плечами.

– Чего?

Охранник вновь пожал плечами, неуверенно улыбнулся и спросил:

– Какие новости?

– Американцы только что сдались, – ответил Кристиан. – Завтра на очереди русские.

На какое-то мгновение охранник ему поверил. Радость осветила его лицо. Но потом он все понял.

– Вы, похоже, в хорошем настроении. – Голос толстяка переполняла грусть.

– Я в отличном настроении. Только что вернулся из весеннего отпуска.

– Вы думаете, американцы придут сюда сегодня? – озабоченно спросил охранник.

– Они могут появиться и через десять минут, и через десять дней, и через десять недель, – ответил Кристиан. – Кто знает, что на уме у этих американцев.

– Я бы хотел, чтобы они пришли побыстрее. Лучше они, чем…

И этот туда же, подумал Кристиан.

– Я знаю, – оборвал он охранника. – Лучше они, чем русские или даже французы.

– Так все говорят, – вздохнул толстяк.

– Господи. – Кристиан поморщился. – Как вы выносите этот запах?

Охранник кивнул:

– Ужасно, не правда ли? Но я пробыл здесь неделю и уже ничего не чувствую.

– Неделю? – переспросил Кристиан. – Так мало?

– Лагерь охранял батальон СС, но неделей раньше их сняли и поставили нас. Одну роту. – В голосе охранника звучала обида. – Это счастье, что мы еще живы.

– А кто тут? – Кристиан мотнул головой в сторону бараков.

– Обычный набор. Русские, евреи, политические, какие-то люди из Югославии и Греции. Два дня назад мы их заперли. Они чувствуют, что свобода близка, и становятся опасны. Нас ведь только одна рота, они расправятся с нами за пятнадцать минут, если захотят. Их же тут тысячи. Час назад тут стоял такой шум. – Он тоже посмотрел на бараки. – А теперь вот тишина. Только Богу известно, что они там затевают.

– А почему вы остаетесь здесь? – полюбопытствовал Кристиан.

Охранник в который уж раз пожал плечами, криво улыбнулся:

– Не знаю. Чего-то ждем.

– Откройте ворота, – попросил Кристиан. – Я хочу пройти на территорию.

– Вы хотите пройти на территорию лагеря? – изумился охранник. – Зачем?

– Составляю список летних курортов для штаба моей организации. Ее девиз: «Кто весел – тот здоров». Это местечко мне приглянулось. Открывайте ворота. Я хочу есть. И мне надо посмотреть, не удастся ли разжиться велосипедом.

Охранник подал сигнал своему коллеге на вышке, который не сводил глаз с Кристиана. Ворота медленно распахнулись.

– Велосипеда вы не найдете, – предупредил фольксштурмовец. – Эсэсовцы взяли с собой все, что могло катиться.

– Это мы посмотрим. – Кристиан миновал ворота и, не обращая внимания на усиливающуюся вонь, зашагал к административному корпусу, аккуратному каменному домику, словно перенесенному из Тироля, с зеленой лужайкой перед ним и белыми прямоугольными плитами дорожки. На высокой мачте под свежим утренним ветерком развевался флаг. Из бараков доносился приглушенный гул, в котором не было ничего человеческого. Казалось, играет некий никому не известный музыкальный инструмент, издающий диковинные, но неприятные звуки. Кристиан не увидел ни единого человека, только заколоченные досками окна бараков. По вымытым каменным ступеням он поднялся в дом. Без труда найдя кухню, Кристиан поел колбасы, запил эрзац-кофе. Их дал ему мрачный, одетый в военную форму шестидесятилетний повар со словами:

– Ешь от пуза, сынок, когда тебе еще удастся поесть.