Молодые львы

Улыбчивый Джек в ярости переводил взгляд с одного на другого.

– Если я выясню, что вы врете… – За этими словами последовала угрожающая пауза. – Ладно, Уйатэкр, заканчивай работу. В канцелярии роты уже подготовили твои проездные документы. Тебя переводят. Иди и забери их.

Улыбчивый Джек еще раз злобно оглядел обоих солдат, повернулся и ушел – естественно, после того как они отдали ему честь.

Майкл проводил взглядом спину лейтенанта.

– Сукин сын, – процедил Фэнсток, – если увижу тебя еще раз, полосну бритвой.

– Наше знакомство доставило мне безмерную радость, – весело ответил Майкл. – И дальше надраивай котлы так, чтоб блестели.

Он отбросил молоток и небрежной походкой направился к канцелярии роты, похлопав рукой по заднему карману, чтобы убедиться, что бутылки не видно.

Позже, с проездными документами в кармане и чистой повязкой на щеке, Майкл начал собирать свой вещмешок. Полковник Павон о нем не забыл, и Майклу надлежало незамедлительно прибыть к нему в Лондон. Укладывая вещи, Майкл еще пару раз осторожно приложился к бутылке, дав себе зарок не высовываться, никуда не вызываться добровольцем, ничего не принимать близко к сердцу. «Выжить, – думал он, – главное – выжить, это единственный урок, который мне уже удалось усвоить».

Наутро он уехал в Лондон в армейском грузовике. Жители деревень и городков, расположенных вдоль дороги, радостно приветствовали их, вскидывая вверх руку с двумя растопыренными в виде буквы V пальцами. Они думали, что каждый проезжающий по шоссе грузовик направляется во Францию. Майкл и другие солдаты, сидевшие в грузовике, цинично махали им руками, улыбались, смеялись.

Неподалеку от Лондона им встретилась колонна с английскими вооруженными пехотинцами. Задний борт последнего грузовика украшала выведенная мелом надпись: «Не радуйтесь, девушки, мы – англичане».

Никто из пехотинцев не повернул головы, когда мимо проносился американский грузовик.

Глава 28

Любое сражение одновременно разворачивается на многих самых разных уровнях. Один из них – в расположенном в восьмидесяти милях от грохота орудий штабе верховного командования, где по утрам вытирают пыль с бюро, где царят спокойствие и деловитость, где не стреляют ни солдаты, ни по солдатам, где многозвездные генералы сидят в отутюженных мундирах и пишут рапорты о том, что все зависящее от человека ими сделано, а прочее оставлено на усмотрение Господа. Он в этот день поднялся рано, потому что предстояла большая работа, и теперь критически и с пристрастием оглядывает корабли, людей, тонущих в море, следит за полетом бомб, интересуется точностью наводчиков, мастерством морских офицеров, смотрит на тела, подбрасываемые в воздух взрывами мин, на кипение прибоя, разбивающегося о стальные волнорезы у берега, на артиллеристов, раз за разом перезаряжающих свои орудия, на узкую полоску земли, на которой схлестнулись две громадные армии. А по другую сторону этой полоски, тоже очень далеко от нее, в другом штабе каждое утро точно так же протирают пыль и вражеские генералы сидят в отутюженных мундирах другого покроя, смотрят на очень похожие карты, читают очень похожие донесения, соперничая силой духа и изобретательностью ума со своими коллегами и антагонистами, отделенными от них доброй сотней миль.

В этих местах, где по стенам висят занавешенные ацетатными шторками большие карты с красными и черными стрелками, сражение протекает упорядоченно, в соответствии с заранее расписанным графиком. На картах ведется постоянная разработка плана действий. Если план «А» проваливается, в действие вступает план «Б». Если его удается реализовать лишь частично, наготове уже модифицированный план «В». В Вест-Пойнте, Шпандау или Сандхерсте генералы учились по одним и тем же учебникам, многие из них сами писали книги и читали книги других генералов. Все они знают, как поступал Цезарь в определенной ситуации, какую ошибку допустил Наполеон в Итальянской кампании и почему Людендорфу не удалось воспользоваться прорывом фронта в 1915 году[73]; и все, находясь по обе стороны Ла-Манша, надеются, что ситуация не обострится до такой степени, когда им придется сказать то самое «да» или «нет», слово, от которого будет зависеть исход не только этого сражения, но и судьба нации, то слово, которое может лишить произнесшего его человека последней крупицы мужества, погубить его, запятнать репутацию, отнять все прежние заслуги и привилегии.

А потому они сидят в своих кабинетах, так похожих на кабинеты штаб-квартиры «Дженерал моторс» или «И.Г. Фарбен» во Франкфурте, со стенографистками и машинистками, с которыми можно пофлиртовать в коридорах, смотрят на карты, читают донесения и молят Бога, чтобы Он позволил планам «А», «Б» и «В» реализоваться именно так, как и рассчитывали на Гросвенор-сквер и Вильгельмштрассе, разве что с незначительными, не оказывающими существенного влияния на общий рисунок боя корректировками, которые могут внести непосредственные участники сражения.