Молодые львы

Издалека донесся рокот авиационных двигателей. Далеко к юго-западу на большой высоте медленно плыли бомбардировщики, серебристые точки в синем небе. Курс они держали на север. Вдоль обрыва, о чем-то щебеча, пролетели два воробышка, быстро-быстро махая коричневыми крылышками.

Геймс дважды рыгнул.

– Простите, – шепотом извинился он.

Они ждали. Слишком долго, думал Кристиан, слишком уж они тянут. Что они там делают? Мост взорвется до того, как они появятся из-за поворота. И все его труды пойдут прахом.

Геймс вновь рыгнул.

– Желудок подводит, – поделился он с Рихтером своей бедой.

Рихтер, глядя на магазинную коробку пулемета, кивнул, словно слышал об этом изо дня в день не один год.

Гарденбург, думал Кристиан, наверняка сделал бы все лучше. Не стал бы так рисковать. Уж неизвестно как, но риск бы он точно исключил. А если динамит не взорвется и мост не взлетит в воздух? Об этом узнают в дивизии, допросят несчастного сапера-сержанта, а уж он расскажет про Кристиана… Пожалуйста, мысленно взывал Кристиан к американцам, выходите из-за поворота, выходите, выходите…

Кристиан навел бинокль на прямой участок дороги перед мостом. Бинокль ходил вверх-вниз, и Кристиан понял, что его бьет озноб, хотя в тот момент он его и не чувствовал. Рядом что-то зашуршало, и он невольно опустил бинокль, повернувшись на звук. Воробей уселся на валун в трех метрах от них и с любопытством поглядывал на людей глазками-бусинками. Кристиану вспомнилось другое время, другое место. Пичужка сидела на дороге, ведущей в Париж, перед баррикадой, наспех сооруженной французами из двух спиленных деревьев, перевернутой телеги и матрасов. Ох уж эта живность! Войне они из любопытства уделяют минуту-другую, а потом возвращаются к своим, куда более важным делам.

Кристиан моргнул и вновь поднес бинокль к глазам. Американцы уже вышли на дорогу; они шли медленно, пригнувшись, с винтовками на изготовку. Еще бы, всем своим существом они чувствовали, что грубая ткань, прикрывающая тело, не спасет их от пуль, а на открытом участке дороги более удобной мишени просто не найти.

Но как же медленно они продвигались вперед! Крошечные шажки. Через каждые пять шагов остановка. И куда только подевались отвага и безрассудство молодежи Нового Света! Кристиану приходилось видеть трофейные фильмы о подготовке американской армии. Там американцы лихо спрыгивали с десантных барж в волны прибоя и, словно спринтеры, неслись на берег. Сейчас на спринтеров они никак не тянули.

– Быстрее, быстрее, быстрее… – не замечая того, зашептал Кристиан.

В Америке-то народ думает, что солдаты у них совсем другие.

Опять по-стариковски рыгнул Геймс. Этот противный звук резал ухо. Каждый человек по-своему реагировал на войну, у Геймса реакция шла из желудка. Какой только лжи не наслушаются домашние о подвиге Геймса и его товарищей.

– Что ты делал, совершая подвиг, за который тебя наградили Железным крестом?

– Я рыгал, мама.

Только Геймс, Кристиан и Рихтер знали правду, только они да сорок три солдата, медленно и осторожно приближающиеся к каменному мостику, возведенному неторопливыми итальянскими строителями в безмятежном, солнечном 1840 году. Только они знали правду, пулеметчики, он и сорок три солдата, волочившие ноги в пыли под прицелом пулемета, от которого их отделяло восемьсот метров. Правда эта накрепко связывала их друг с другом. Как никто они знали и о спазмах в желудке, вызванных страхом, и о робости и чувстве обреченности, нарастающих с каждым шагом, который приближал к мосту…

Кристиан облизнул губы. Последний пехотинец вышел из-за поворота, и командир – естественно, мальчишка-лейтенант – уже махал рукой солдату с миноискателем, который нехотя двинулся в голову колонны. Остальные сбились в кучу, словно, находясь рядом друг с другом, чувствовали себя в большей безопасности, полагая, что раз до сих пор их еще не убили, то и теперь все обойдется.

Солдат с миноискателем уже проверял дорогу в двадцати метрах от моста. Действовал он медленно и очень аккуратно. Офицер тем временем поднял бинокль к глазам и оглядывал окрестности. А бинокль-то цейсовский, отметил Кристиан, изготовленный в Германии. Он видел, что смотрит лейтенант на ту груду валунов, за которой они и расположились. Видать, не зря грыз гранит военной науки в училище и сразу понял, откуда может исходить наибольшая опасность. Кристиан пригнулся ниже, хотя знал, что заметить его невозможно. Лейтенант сместил бинокль, потом опять навел его на валуны.

– Огонь! – шепотом скомандовал Кристиан. – Бей по задним! По задним!