Молодые люди

— Чертово число. Не три недели я пропадал, а ровно тринадцать дней. Никак не мог выбраться, чтобы повидать вас… Вот! А теперь прощайте, сестренка! — Впервые вслух перед нею произнес он это слово и с нежностью погладил ее хрупкие пальчики. — Прощайте, дорогая сестреночка!

Часть третья

1. Тайны птичьего рынка

Как ни велико было расстояние между Москвой и новостроящимся городом в глубине Сибири, как ни отличались дела Анатолия Скворцова, студента МГУ, от трудов Алексея Громова, рабочего-каменщика в далеких краях, были у них и общие радости, и схожие горести.

Окончились практические занятия у студентов, пролетели летние каникулы, начинался новый учебный год, — и вместе с новыми лекциями, новыми занятиями в физических и химических кабинетах открывалась перед Толей с его товарищами новая полоса столкновений, споров, сложной нравственной борьбы с теми из своих сверстников, что свернули с прямых и чистых путей жизни на петлистые и грязные дорожки.

За несколько дней перед Октябрьскими праздниками собрались впятером у Коли Харламова, чтобы вместе идти в университетский клуб: там традиционное собрание по случаю годовщины революции. Дожидались Коли, а он долго возился с сорочками, запонками, галстуками.

— Да что мы, японский бог, сейчас потянемся! — неожиданно взвыл своим пронзительно звонким голосом Рыжий брат. — Там еще доклад будут часа полтора мусолить!

— А ведь правда! — точно откровением осененный, мгновенно согласился с ним Коля. — Верно это!.. Вероника, Толя! — крикнул он уже им вдогонку. — Займите там для нас три местечка. Мы к концерту подоспеем.

Но и концертом вся троица пренебрегла.

— А чего мы там не видели? — объяснял после Рыжий брат. — Дожидаться, пока виолончелист какой-нибудь, лауреат-разлауреат перепилит свой ящик? Про это уже и карикатуру в «Крокодиле» давали…

В другой раз Толя обратил внимание, как оба брата Голубовы деловито бродили по коридорам и лестницам университета, останавливали всех встречных, о чем-то толковали с ними и разочарованно отходили прочь.

Казалось, они что-то потеряли. Но выяснилось, что терять ничего не теряли, а найти очень хотели. Отец, бухгалтер на «Серпе и молоте», расщедрился, решил побаловать своих сынков-студентов — купил им два билета в театр Вахтангова на самые дорогие места; а сынки ищут, кому бы продать эти билеты тайно от отца и прикарманить денежки. «Габони — это вещь, а что в пьесе толку?» Да вот беда — попробуй найти среди студентов охотника выложить за один вечер полсотни целковых!

Несколько дней спустя Рыжий сболтнул Толе, что каждое воскресенье ездит с братом на Птичий рынок.

— На Птичий? Почему? Зачем вам на рынок?

Рыжий, засмеявшись, сказал:

— Бизнес.

Тогда Русый покосился на брата с явным осуждением и ответил Толе пространно, но уклончиво:

— Так говорится — Птичий. А там чего-чего только нет, и главное — народищу всегда тьма. Да ведь какой народ! Охотники, рыболовы, косторезы, понимаешь…

Толя слушал-слушал, да и рукой махнул. За легковерного дурачка принимает его Русый? Он пристально и озабоченно оглядел обоих, — беда, беда с этими братьями!

Вскоре состоялось у Толи очередное заседание комсомольского бюро. На этом заседании много говорилось о будущем фестивале молодежи и студентов в Москве, выясняли с беспокойством, как идет подготовка к празднику среди биологов-спортсменов, а также в кружках певческих и музыкальных. Повестка была исчерпана лишь к позднему вечернему часу. Заседание закрылось, Толя попросил Веронику задержаться, и, когда они остались наедине, он смущенно признался:

— Сам внес в повестку пунктик «разное», а как дошло до дела, сам же пробубнил ни с того ни с сего: «Товарищи, еще у нас «разное», да ну его… ничего «разного» нет!» Заметила?

— Испугался? — засмеялась Вероника. — Нет, я ничего не заметила. Да и все остальные тоже, наверное, не обратили внимания… А ты что хотел?

Увидев, что дверь комнаты осталась приоткрытой, Толя пошел к порогу, плотно закрыл дверь и только тогда, вернувшись к Веронике, сказал:

— За всякими большими делами не поспеваем с малыми, хотя и совершенно неотложными.

— Догадываюсь. Ты опять о дикарях?

— Поговорили мы весной, и ты правильно сказала: диагноз мы тогда поставили. Ну, а дальше? Когда же мы от диагноза к лечению перейдем?

Вероника пожала плечиками, усмехнулась, вздохнула.

— Пошли! — с внезапной резкостью позвала она. — Если тебе так надо, я «на проклятые вопросы» дам ответ по дороге, на улице… Здесь душно и чертовски накурено…

Вышли вместе на улицу. На этот раз миновали автобусную остановку и пошли пешком вдоль обширных, раскинутых перед университетом газонов с цветами и травами.

— Дела академические, фестивальные, целинные и др. и др… — жаловался Толя. — Нет числа большим вопросам, которыми мы обязаны заниматься. Но ведь и про обоих Голубовых, про Рыжего и про Русого брата, с нас тоже спросят. Вот увидишь: строго спросят! А что с ними делать? В частном порядке с глазу на глаз я уже сколько совестил их, убеждал, стыдил… Как об стенку горох!