Мокрая вода

Кот – Костя, пёс – Бельчик: белый от рождения – был. Куры, утки, коза – Маня – бабушка называла её «коварицей и хитрованкой». Со всеми поговорит бабушка, ходит неспешно, но всё успевает. Так в заботах день и проходит. Я-то всё быстро норовил сделать, а она нет. Мне, говорит, – аккурат, чтобы на весь день хватило.

И всё у неё вкусно.

Руки – натруженные, узловатые, как корни, а мягкие.

Подойдёт, обнимет, головёнку погладит – все хвори отгонит. Дарящие руки. Внуков – полный двор, шумят, а она глянет – улыбнётся.

Дед был председателем колхоза. Репрессировали. Так и погиб, под Одессой, в каменоломнях. Соседа вместе с женой тоже увезли – классовые враги, а детки остались. Она их к себе забрала, троих. Мал, мала – меньше. Своих малышей трое. И звали её – мама, все шестеро.

Всех вырастила одна. Пособие – пятёрка на ребёночка, в месяц.

И вот все их дети и внуки съедутся, лето напропалую у бабушки хороводятся.

И я, уже взрослый, с семьёй приезжал.

Что ж это, говорит, за семья? Один ребёнок! Вы же его перво-наперво калечите! Кем же он один вырастет? Надо родить много! Пять-шесть – «голодный минимум»! И вот когда тошно станет от того, что их много, – начинаешь понимать, что старшие-то – малышей воспитывают! Уже помощь! Глянешь по-другому – вроде и не много их вовсе!

Легче жить. И веселей: – народу – вона, артель целая! Родня! И чё? Потянет мужа на другую женщину? Ни, боже мой! Некогда. А так он, что подумает? – он один чадушко, пожалуй, что и без меня справятся. Другая ответственность на нём!

Бабушкин дом был напротив правления. Колхоз был большой – четыреста дворов, добротных, обжитых, не то, что сейчас. Как-то быстро загубили – строили дольше!

Приехал по распределению главный бухгалтер – Владимир Семёнович, с женой беременной, Людочкой, и на время у бабушки поселились. Пока им колхоз дом отстроит.

В большой комнате расположились.

Люда – смешливая, ямочки на щёчках, – очень боялась – рожать, и бабушка с ней часами разговаривала, про Великую Тайну – беременность и роды. Про детство своё, семью, в которой воспитывали восьмерых детей.

Беременность – это же событие. Каждая женщина стремилась к материнству, супружеству, родить и воспитывать детей. А для чего же ты пришла в этот мир – хвостом вертеть? – говаривала бабушка. – Так он-то облезет вскорости, и что? Старухой-бобылкой станешь, тоска заест!

Я уж и на улице побегаю, вернусь, а они всё разговаривают. Люда – приляжет на диван, живот выше головы, между ними, как собеседник, а бабушка рядом, на скамеечке.

– Раньше всё передавалось от матери к дочке. И когда время подходило – страха не было, знали, что раньше делать, что потом. Будущую родительницу оберегали от тяжёлой работы, дурных вестей, ссор, сквернословия. Просьбы исполняли. А она должна была вести благостный образ жизни, чтобы её душа была любящей, доброй, кроткой, правдиво. Ведь Боженька в ней душу творит и тело, а значит, ни раздражаться, ни гневаться не следует. Про зависть забыть, гордыню, суесловие, злобу. Это же непременно на ребёночка перейдёт. Двигаться плавно, через пороги перешагивать, не жевать на ходу – дитё будет крикливым, или при родах запутается в пуповине, не дай, Бог!

На похороны, могилки-кладбища – ни ногой! Бельё развешивать, вязаньем заниматься, иголку, или спицы в руки, волосы стричь – ни-ни! Сохраняй дитя, вынашивай, оберегай терпеливо.

Как рожать – волосы распусти, все узлы на одежде развяжи. В доме – двери, сундуки, всё – нараспашку, никакого стеснения: – пусть просторно будет дитятке.