Моё чудовище

Он и не заметил, что Юля тоже в столовой. Специально явилась, на шум? Чтобы не ускользнуло от её внимания, не обошлось без её участия. Ей-то почему каждый раз вмешиваться надо? Не умрёт же от любопытства, если всё не узнает. Но…

Ещё на неё не хватало накинуться, указать место. Что-то он разошёлся не в меру, словно истеричная девица. Как будто не в курсе, что в бизнесе обычно друзей нет, каждый сам за себя и, прежде всего, за собственную выгоду. А Бэлла…

А то он прямо ведать не ведал, как в таких случаях бывает? Он сам, скорее, исключение, только подтверждающее правило. Поэтому и смысла нет теперь негодованием пыхать, особенно на Юлю за её навязчивое вмешательство, связанное по большей мере с беспокойством и сопереживанием, а не исключительно с чистым любопытством.

– Да про обычную. Про фото. Отдал ей свою, чтобы пользовалась. Она, оказывается, фотографировать любит. Хотя, может, и нет. Наврала. А камеру приспособила к делу по-другому. Продала. Чтобы с друзьями по клубам ходить.

– Надо же, – озадаченно выдохнула Юля, сосредоточенно нахмурилась, качнула головой. – И когда успела? – В ответ на вопросительный Дымовский взгляд пояснила: – Я только вчера вечером к ней заходила, пока её не было, одежду после стирки приносила. И камера на столе лежала. Хотя, нет, не совсем камера. Сумка из-под неё. Может, и пустая.

– Ну наверняка, – усмехнулся Дымов. – А потом бы сказала «Ничего не знаю, ничего не ведаю. Всё на месте было. Не понимаю, что и куда девалось». В курсе я, как это делается. Но… сам виноват. Чего я ожидал? Вы, Юля, правы оказались. Всё же сразу видно. Девушка косит под пацана, пьёт вообще, как мужик, как что, в морду бьёт.

Помощница по хозяйству не заявила назидательно, как он предполагал, «Я же говорила», кашлянула, вроде бы даже смущённо, протянула, делая неуверенные паузы:

– Ну-у… я думаю… она так одевается и ведёт себя, потому что боится… ну-у… что с ней, как и с её матерью может случиться.

– И что с её матерью? – критично поинтересовался Дымов.

– Да мы с ней, пока в магазине были, разговорились. Вряд ли она всё это выдумала, – начала Юля по-прежнему неуверенно, но потом всё равно выложила, о чём узнала.

Подобного Дымов, конечно, не ожидал, но где гарантии, что это действительно не выдумано. Да любой мыльный сериал посмотри по телевизору, там и похлеще истории встречаются. Как раз именно для того, чтобы слезу вышибить. А на жалости легче всего играть. Всем же приятно создавать вид, какие они добросердечные, сочувствующие и трепетные.

– И где её мать сейчас?

Юля тоже говорила и выглядела довольно сдержанно, хотя обычно на такие вещи она гораздо экспрессивней реагировала, переживала, будто за своё.

– Бэлла сказала, умерла. Сколько-то лет назад. Из-за передоза. Откачать не успели. Но она с ними не жила, моталась непонятно где, непонятно с кем. Мать в смысле. А они даже не сразу узнали.

Прежде всего Дымов почувствовал раздражение – вот то самое ощущение, будто его специально на эмоции разводили, давили на самое чувствительное.

– Ну и что теперь? Я её жалеть обязан? В положение войти? Раз она настолько бедная-несчастная, пусть бухает по-чёрному, ворует и тунеядствует? Может, мне пристыдиться ещё, что я ей об этом прямо сказал, а не проникся?

– Да я ничего такого не имела в виду, – миролюбиво заверила помощница по хозяйству. – Просто предположила, почему она… такая.

– Ну да, – произнёс Дымов, только чтобы хоть что-то сказать, и дальше, уже автоматическое: – Спасибо. – Он поднялся из-за стола. – Я сегодня дома. По крайней мере, в ближайшее время.

Он специально разгрузил этот день, чтобы наконец-то заняться документами, в том числе и на тендер, а потом встретиться с Валаевым. Он ведь для того ему вчера и звонил, хотел договориться о встрече, но сейчас надобность в ней отпала, потому как всё, что Руслан мог сказать, Дымов уже знал, и ещё раз выслушивать его разумные выкладки и советы не собирался. А в офис ехать не обязательно, там работа давно чётко налажена, и без него справятся.

Хотя вроде он ещё что-то планировал? Ах да, салон. Звучит, конечно странно. Но когда-то давно он назвал бы это просто – сходить в парикмахерскую.

Волосы отросли, и пора привести стрижку в порядок. Его нынешний статус кое к чему да обязывает. Можно выглядеть и небрежно, но так, чтобы люди понимали – эта небрежность создана специально.

Поднявшись на второй этаж, Дымов поначалу отправился прямиком к себе, но, проходя мимо двери гостевой спальни, внезапно притормозил, ухватился за ручку, нажал. Надо же проверить, что там теперь творится.

Ну, вполне ожидаемо – не совсем уж кавардак, но и далеко не порядок. Тоже небрежность, но не тщательно продуманная, а чистая импровизация. Кровать, конечно, не заправлена, вещи лежат где попало, а кофр – и правда на столе.

Глава 12

Дымов криво усмехнулся, подошёл, расстегнул молнию, откинул крышку и убедился – камера на месте. Всё на месте.

Могла бы тогда и сказать, раз так. Он бы поверил, просто в слова, не требуя доказательств.