Моя жизнь в астрономии

Степень патологического недоверия к руководителям учреждений особенно сильно проявилась в начале 1990‑х годов при выборах в правление Астрономического общества (АО), одним из учредителей которого был ГАИШ. Согласно принятому уставу этого общества, директора обсерваторий и институтов не имели права входить в состав правления АО. И это несмотря на то, что директора не только активно помогали в создании АО, но и были инициаторами его создания. Тем не менее из опасения, что директора могут навязывать свою волю деятельности АО и тем самым нарушать демократические принципы, было решено не допускать к руководству АО директоров астрономических учреждений. Выражаясь ленинским языком, это был явный левый перегиб. Некоторые директора обиделись в связи с такой дискриминацией. Я понимал, что это всего лишь болезнь роста, и не придавал значения этому перегибу; главное, что астрономическое общество было образовано и стало активно работать. Самым активным сопредседателем АО был Николай Геннадьевич Бочкарев. Поскольку наука в те годы фактически была брошена властями на произвол судьбы, роль АО как общественной организации в поддержке университетских обсерваторий оказалась очень важной. К общественным организациям российские власти в то время прислушивались. Поэтому АО удавалось добиваться от Министерства науки РФ выделения средств на развитие научных исследований. Техника работы с министерством состояла в следующем. Как сопредседатель АО, Н. Г. Бочкарев, доктор физико-математических наук, приходил утром в приемную министра науки с письменной просьбой о выделении целевых средств на развитие астрономии. Поскольку министр, как правило, был очень занят, Николаю Геннадьевичу приходилось долго ждать в приемной. Наступало обеденное время. Он доставал бутерброды с колбасой и сыром, термос с горячим чаем и начинал обедать. Проходившие мимо чиновники удивленно спрашивали секретаршу, что это за чудак так долго сидит в приемной министра. Она отвечала, что это сопредседатель АО ждет приема у министра. Наконец информация об упорном и надоедливом посетителе уже не через секретаршу, а через чиновников доходила до министра. Поскольку на дворе демократия, министр понимал, что не принять этого ходока от астрономической общественности было бы неприлично, да и отказать ему в его просьбе тоже как-то неудобно: ведь человек так долго прождал. В итоге министр принимал Н. Г. Бочкарева и накладывал положительную резолюцию на протянутую ему бумагу. Так решались в то время проблемы финансирования астрономических исследований. АО оказалось очень полезным в деле консолидации усилий не только российских астрономов, но и астрономов стран СНГ и Балтии. АО также оказывало значительную помощь Совету по астрономии РАН (председатель Совета – академик Н. С. Кардашев) в организации крупных научных конференций, в том числе съездов европейских астрономов (JENAM), Всероссийских астрономических конференций (ВАК), а также мемориальных и тематических научных конференций. Постепенно «детская болезнь левизны» в АО прошла, и дискриминация директоров в АО была отменена. Сейчас АО активно сотрудничает с Европейским астрономическим обществом и играет важную объединяющую роль для астрономов России, стран СНГ и Балтии.

В начале 1990‑х годов наиболее радикально настроенные сотрудники ГАИШ с демократическими убеждениями требовали от директора проведения решительных реформ в институте. Помня о моей административной ошибке по выбору приоритетных научных тем в ГАИШ и сообразуясь с восточной мудростью, гласящей «Дурак тот, кто дважды спотыкается на одном и том же месте», я старался не поддаваться на эти требования. А когда разговор переходил на высокие тона, я говорил: вот скоро предстоят перевыборы директора; избирайте себе нового директора, пусть он проводит в жизнь ваши предложения (за более чем тридцать лет директорства я шесть раз переизбирался тайным голосованием на новый срок и всегда имел более 80% голосов в свою пользу). Суть требований этих демократических радикалов состояла в следующем. Необходимо убрать имя П. К. Штернберга из названия нашего института, поскольку Штернберг был членом большевистской партии и с ним дружил В. И. Ленин, а также уволить всех сотрудников пенсионного возраста из ГАИШ с целью поднять уровень эффективности научной работы в институте. В ответ на эти требования я отвечал, что П. К. Штернберг не только крупный ученый – гравиметрист и астрофизик, но и в высшей степени порядочный и благородный человек – он ушел из богатства в революцию и сложил свою голову на полях Гражданской войны за счастье трудового народа. Не его вина, что плодами революции потом воспользовались негодяи. В смысле бескорыстия и благородства П. К. Штернберг намного превосходит нынешних руководителей демократической России, большинство из которых видит судьбу страны прежде всего через призму своих личных корыстных интересов.

Илл. 30. У могилы П. К. Штернберга. 2010 г.