Моя жизнь и стремление. Автобиография

Затем я хранил молчание обо всех его дальнейших нападках, пока он не заставил меня обратить внимание на предполагаемую брошюру Каля, чтобы защитить себя, потому что я должен был быть «уничтожен на глазах у судей».

И даже тогда я простил его, поставив себя на его место, отозвал свой уголовный иск в ответ на его обещание оставить меня в покое с этого момента, хотя судья, рассматривая дело, сказал, что Лебиус понесет тяжелый приговор, если дело дойдет до суда.

См. Материалы суда 20 B. 254 08/34, подписано Schenk, Nauwerk.

Я терпел то, что Лебиус, несмотря на его обещание в суде оставить меня в покое в будущем, настроил мою бывшую жену против меня, эксплуатировал ее, отнял у нее доход и драгоценности, и почти что привел ее к попрошайничеству.

Он убедил ее подать против меня судебный иск, который можно назвать безумным. И у него хватило смелости заявить в первом случае нынешнего процесса о клевете, «Что он представлял ее интересы и, следовательно, мог требовать защиты в соответствии с § 193!»

Никогда еще не было сказано большей неправды, чем эта!

Лебиус, вводя в соблазн госпожу Поллмер, преследовал только свои личные и судебные интересы, но интересы этой бедной женщины прямо-таки растоптал. Неслыханно, что при этом он еще и требует защиты § 193!

О нем неоднократно утверждали в газетах, что он ходит по трупам.

Моя бывшая жена даже использовала другое крайне плохое слово вместо слова «человек», но он не посмел подать на нее в суд.

Верен ли этот упрек или преувеличен, я мог бы доказать на многих примерах, но хочу сообщить только одно: после процесса в Шарлоттенбурге 12 апреля, который был полностью искажен в газетных сообщениях, «Бостонский американец» в Бостоне, штат Массачусетс, принес следующую депешу, полученную из Берлина:

«Автор благочестивых книг, бандит. Берлин — г-н Карл Май, миллионер, филантроп, автор благочестивых книг и выдающаяся личность в Германии, был признан сегодня судом виновным во многих серьезных преступлениях в горном районе южной Саксонии, где он каторжником руководил бандой разбойников 40 лет назад. Май в итоге потерял разум и был помещен под защиту своих друзей, чтобы не дать ему совершить самоубийство»… и т. д.

Придумывая такую чудовищную ложь, чтобы «сломать» меня, он, вероятно, ходил по трупам. Или нет?

Но хватит об этом герре Лебиусе.

Все остальное принадлежит суду, но не здешнему.

Чтобы мои читатели могли ясно видеть, остается только констатировать, что адвокат Мюнхмайера д-р. Герлах также является и его адвокатом, и оба они оказывают друг другу максимальную помощь и поддержку.

Я также должен упомянуть двух чрезвычайно интересных сторонников Мюнхмайера в духовном отношении, тех, кто не связаны напрямую ни с Герлахом, ни с Лебиусом, но производят поразительное впечатление как набожные монахи-католики среди протестантов или даже тех, кто покинул церковь.

Один из них — отец Ансгар Пеллман, бенедиктинец из Бойрона.

Я уже сталкивался с бенедиктинским священником раньше в суде. Его звали Виллиброрд Бесслер, и он называл себя профессором. Он опубликовал в «Штерн дер Югенд» серьезное оскорбление в мой адрес.

Я нашел его место жительства в бенедиктинском аббатстве Зеккау в Штирии, поехал туда и процитировал его в окружном суде Леобена.

Потом выяснилось, что он даже не имел права пользоваться званием профессора.

Он принес следующие письменные в письменной форме:

«Уточняя термины „профессор“ и „писатель для юношества“, включенные в мои документы по запросу, настоящим заявляю, что будучи учителем частной гимназии аббатства Зекау и корреспондентом молодежного журнала „Stern der Jugend“, я сожалею о тексте, опубликованном в упомянутом журнале (1903 № 25) о симптомах болезни писателя Карла Мая, и во всех формах беру обратно слова, которыми оговорил его в суде».

Зекау, 20 октября 1904 г.

Отец Виллиброрд Бесслер

А вот и снова бенедиктинский священник, которого я должен привлечь к ответственности!

Похоже, аббата и здесь, и там зовут Ильдефонс Шобер. Может быть это один и тот же?

Не в Зекау и не в Бойроне, а в других местах бенедиктинцы без моего ведома в большом количестве перепечатывали мои «Рассказы о путешествиях», пока я не запретил им.

Я не могу постичь, как Орден может печатать и распространять мои работы по собственной инициативе и в то же время публично оскорблять и преследовать меня или объявлять мои же работы запрещенными!

Я тщетно пытаюсь логически увязать это вместе.

Само собой разумеется, что я не мог терпеть эту перепечатку!

Между прочим, этот бойронский пастор — тот же самый, кто хотел скрутить веревку, чтобы вытащить меня из храма немецкого искусства.

Ну, сначала ты перепечатываешь мои книги, не спрашивая меня, а потом меня выгоняешь! Таким образом отец Пеллман характеризует свой собственный орден, который действительно оказал нашей литературе более, чем достаточно услуг, чтобы один из его родственников удостоил его таким почетом!