Моя жизнь — что это было?

Мы остановили машину. Я рыдала. Франсиско младший сидел, закрыв лицо руками… Через полчаса мы двинулись дальше. В Мадрид к консульству подъехали в начале десятого утра. Я знала, что просто так в Консульство не попасть, нужна предварительная запись по очень дорогому телефонному тарифу, и у меня просто не хватит мелочи. С первой попытки у меня ничего не получилось: мне повесили трубку, как только я заикнулась о визе. Я подошла к часовому, спросила, что мне делать, и он посоветовал, как только снимут трубку, произнести слова: умер муж. Так и вышло: произнеся это меня стали слушать дальше, а потом сказали, чтобы я вошла внутрь. И очень быстро мне сделали визу, на 6 месяцев. Когда я, удовлетворённая таким быстрым решением с визой, собиралась уходить, я решила спросить про сына Фр-ко, правда, уверенная в том, что ему никакой визы не светит, и потому что он кубинец, и потому что у него и испанской резиденции ещё нет никакой. Но женщина в окошке разрешила ему тоже зайти в здание и подойти к окошку. Я позвала Фр-ко млдш., его стали спрашивать подтверждение смерти отца, связались по телефону с Майями, где им подтвердили это, и тогда ему выдали визу на 10 дней. Вот это был подарок для сыночка Пако! Он же всю жизнь мечтал, и вернее и не мечтал даже о таком! Он, который жил на Кубе пассивным диссидентом, нигде не работал, потому что не хотел работать «на Фиделя», а тут — несчастье помогло!..

После этого мы поехали в аэропорт покупать билеты на ближайший рейс. За приемлемую цену нашли билеты у Айрфранс на следующее утро. У меня были деньги в песетах только на один билет, но были с собой доллары. Фр-ко млдш. попросил у меня деньги на билет взаймы, обещав в Майями мне их вернуть. Я согласилась, валюту поменяла и билеты купила. Привезла его к своим хорошим знакомым, у которых мы заночевали. Машину определила в один гараж за определенную плату, до возвращения. И мы улетели.

* * *

Нас встретили в аэропорту, отвезли на квартиру его сводного брата, там были уже родственники, приехавшие из Орландо и из Нью-Джерси. На следующий день было прощание в морге. Т.к. у меня не было с собой черного одеяния, (у меня вообще вещей с собой почти не было), мне его купили. В морге мне как жене предложили подойти к гробу первой. Лицо мужа было трудно узнать, его слишком заморозили и создавалось впечатление, что он как-то зловеще улыбается. Я стояла перед ним, говорила ему что-то нежное по-русски и плакала.

Потом мы были в ресторане, и родственники обсуждали проблему оплаты похорон, очевидно, делили расходы. Я была далека от всего этого: во-первых, меня захватило горе, а во-вторых, я вообще тогда плохо всё это себе представляла, т.е. то, что всё это может стоить больших денег. А Пако, как я уже поняла, никаких денег мне вообще не оставил.

Тело должны были кремировать только через десять дней, столько времени мне негде было ждать. Нас повезли на квартиру его сестры, живущей в пригороде Майями. Я всё время лежала в каком-то полубреду, почти не спала и не ела. Сестра, видно живущая очень скромно, предлагала нам еду раз в день, как-то раз я сходила в Бюргер Кинг, единственное место, которое было поблизости, предложила Фр-ко млдш. пойти со мной, угостила его. Я знала, что денег ему подкинули, но он не спешил их тратить — он вообще был полный антипод моего мужа. Потом за нами приехал какой-то родственник — адвокат, именно от него сынок собирался получить деньги за авиабилет и вернуть их мне, он повёз нас к себе, в большой красивый дом с красивым участком, там он уединился с сыном Фр-ко для очень долгой беседы, а я сидела во дворе и ждала, ждала. Денег я никаких так и не получила.