Моя жизнь — что это было?

А я мучилась в неведении о жизни Франсиско. И я не выдержала, и безо всякого его приглашения, получила визу у ленинградского кубинского консула и снова села на корабль, шедший на Кубу. Странно, но этот вояж я почти совсем не помню. Причалили в Гаване, поехала переночевать к Татьяне и наутро на автобусе в Тринидад. Еду и не знаю, что меня ждёт. По дороге в квартиру зашла к одной знакомой русской, которая была замужем за кубинцем, но, кажется, уже не жила с ним. Спрашиваю её о Франсиско: видела ли она его, знает ли что о его жизни? Она как-то неохотно мне отвечает и, вообще, не так радуется встрече со мной, как я думала (ведь нас, русских там раз, два и обчёлся). Очень быстро ушла я от неё, в общем. (Я только по прошествии многих лет стала думать о том, что у них, вероятно, была какая-то связь. А тогда Франсиско только сказал мне, что она оказалась в трудной ситуации, и он хотел ей помочь и, якобы, предлагал пожить у него в квартире, а она, якобы, отказалась. А девица она была молодая и очень интересная внешне. Но я поверила Франсиско, ведь он был честный и любил меня, и этого достаточно, чтобы не изменять — так думала я …) Мне открыл Франсиско и как будто не удивился, что я приехала за десять тысяч километров. Вёл себя очень сдержанно. И только по прошествии нескольких дней мне удалось растопить его лёд. Да, теперь я осознаю, что там всё было не просто. И Марина в гости не приходила, не как в прошлый год! Это был конец марта 1987 года. Я приехала на три месяца, я всё равно должна была возвращаться в июне в Москву, чтобы и работу не потерять и с Юлиной учёбой опять определяться. И я уже никуда на работу в Тринидаде, конечно, не устраивалась, а пошла на курсы английского языка. Со мной за одним столом сидел там молодой парень — симпатичный негр. Как-то раз он провёл меня по тем улицам, где в каких-то хибарах жили, в основном, черные. Кажется, я согласилась продать ему свои часы (они все, как цыгане, всегда всё выпрашивали), и пошла с ним, чтобы он отдал мне за них деньги. И я никак не могла тогда подумать, что эта невинная прогулка по бедной окраине города позже обернется для меня ужасным обвинением.

В июне я улетела в Москву. А в июле получила толстое письмо от Франсиско, в котором он писал, что начал процесс развода, причиной которого указал: Отсутствие формирования семьи как ячейки общества. Кроме того, он писал, что было созвано партийное собрание, на котором обсуждалось моё аморальное поведение в виде связи с тем негром, в чём есть свидетели, подтвердившие, что я входила в его жилище (может, я и заглянула, там двери вообще открыты всегда от жары), и было потребовано, чтобы Франсиско подал на развод, иначе ему грозит исключение из партии как недостойному ее члену! Всё это для меня было полным бредом: и обвинение меня в какой-то связи на том основании, что я прогулялась в черном квартале в компании паренька, и, ещё больше, в том, что это обсуждалось на партсобрании и совсем уже бредово — что Франсиско должен поэтому развестись со мной, иначе то место в Москве, на которое он метил поехать работать и о котором хлопотал, ему точно уж тогда не достанется. Я настолько была шокирована и оскорблена таким бредом, тому, что он этому поверил или на это повёлся, и это всё было так низко, что даже и переживать особенно за потерю мужа! не стала.

И вот в конце августа я узнаю, что с Кубы приплыл корабль с большим количеством новых кубинских сотрудников посольства и прочих. И буквально через день звонок в дверь. Открываю — Франсиско собственной персоной! Очень смущённый, попросил разрешения войти, и начал мне свой рассказ о том, что он был вынужден подать на развод для того, чтобы ему дали место на работу в Москве, от Министерства Высшего Образования Кубы и он теперь в Москве будет куратором кубинских студентов. Просил простить его. Сказал, что, когда я получу извещение об иске, я должна отклонить его. Ну, что? Я поняла, я простила.

Между тем, Юля сдала экзамены и поступила — по моему «наущению» — в Институт геодезии и картографии, на геодезический-астрономический факультет. Пошла, в общем, учиться. Проучилась она там один год, было у неё много неудов, т.к. она очень плохо посещала занятия, и после неудачной летней практики она ушла из этого вуза, сказав, что эта специальность её не интересует. И следующей осенью 1988 года она пошла учиться в медицинское училище, что на Смоленской, из которого в 1990 году ушла за месяц до окончания, чтобы — по её словам — не попасть под распределение.