Моя жизнь

Мадлен Олбрайт и Деннис Росс пытались придумать какой-нибудь хитрый способ выяснить, намерен ли Барак выполнять тайное обязательство Рабина, включая секретные переговоры, которые Мадлен вела с Бутейной Шаабан — трезвомыслящим политиком, единственной женщиной в сирийской делегации. Она производила на окружающих глубокое впечатление и во время наших встреч всегда выступала в качестве переводчицы Асада. Бутейна довольно долго работала с президентом, и я был уверен, что она прибыла в Шепердстаун для того, чтобы Асад получил полный и правдивый отчет обо всем происходящем.

В пятницу, на пятый день переговоров, мы представили проект мирного соглашения, в котором в скобках были указаны различия в позициях сторон. В субботу вечером сирийцы дали положительный ответ, и мы начали проводить совещания по проблемам определения границы и безопасности. При обсуждении обоих вопросов сирийцы вновь продемонстрировали гибкость, согласившись, что полоса, проходящая по берегу Галилейского моря, будет расширена до 50 метров (164 футов), если Израиль примет за основу для обсуждения границу, существовавшую до 4 июня 1967 года. Такую уступку оправдывало и еще одно практическое соображение: за последние тридцать лет размеры озера сильно уменьшились. Я приободрился, но вскоре стало ясно, что Барак пока не позволил ни одному члену своей команды согласиться на границы 1967 года, независимо от того, какие предложения выдвинули бы сирийцы.

В воскресенье во время ланча вместе с Эхудом и Навой Барак на ферме Мадлен Олбрайт она вместе с Деннисом сделала последнее предложение Бараку. Сирия проявила гибкость и пошла навстречу Израилю по важным для него вопросам, сказала она, не пора ли Израилю ответить тем же? Что для этого нужно? Барак сказал, что хотел бы возобновить переговоры по Ливану, в противном случае ему нужно будет сделать перерыв на несколько дней.

Шараа даже слышать об этом не хотел. Он сказал, что переговоры в Шепердстауне закончились неудачей, что Барак был неискренен и ему именно таким образом и придется проинформировать президента Асада. Во время последнего совместного ужина я снова попытался заставить Барака сделать позитивное заявление, на которое Шараа мог бы сослаться, вернувшись в Сирию. Барак отказался, заявив мне потом в неофициальной беседе, что после того как мы покинем Шепердстаун, я могу позвонить Асаду и сообщить ему о согласии израильского лидера на границу 1967 года, как только возобновятся переговоры по Ливану или будет установлена дата их проведения. Это означало, что Шараа придется вернуться домой с пустыми руками, покидая переговоры, которые, по его мнению, имели решающее значение. Сирийцы были до такой степени уверены в успехе, что даже согласились вести их до конца Рамадана и начала Эйд-аль-Фитра.

Еще более усугубило ситуацию то, что последний проект текста договора «со скобками» просочился в израильскую прессу и стало известно о готовности Сирии пойти на уступки, ничего не получив от Израиля взамен. Дома Шараа был подвергнут суровой критике. Стало совершенно очевидно, что и он, и Асад попали в сложную ситуацию: даже авторитарные правительства не могут игнорировать общественное мнение и влиятельные группы интересов.

Когда я позвонил Асаду, передав ему слова Барака о том, что он подтвердит обещание Рабина о демаркации границы, если одновременно с этим начнутся переговоры по Ливану, президент Сирии выслушал эту информацию, но никак ее не прокомментировал. Через несколько дней Шараа позвонил Мадлен Олбрайт и отверг предложение Барака, заявив, что сирийцы начнут переговоры по Ливану только после того, как будет достигнуто соглашение о демаркации границы. Они уже один раз обожглись, проявив гибкость и готовность идти навстречу партнерам, и не хотели еще раз повторять эту ошибку.

Мы зашли в тупик, но я считал, что стоит продолжать попытки. Барак, похоже, все же хотел мира с Сирией, и израильское государство действительно еще не проявляло готовности идти на необходимые компромиссы. Заключение мира, причем в ближайшее время, было также и в сирийских интересах. Асад чувствовал себя неважно и хотел обеспечить своему сыну возможность стать его преемником. В то же время еще многое предстояло сделать на переговорах с палестинцами. Я попросил Сэнди, Мадлен и Денниса продумать наши следующие шаги и занялся другими проблемами.