Моя жизнь

Хотя Барак и настаивал на том, чтобы переговоры начались как можно раньше, вскоре его стали беспокоить политические последствия передачи Голанских высот, если израильское общество предварительно не будет к этому подготовлено. Он хотел получить какое-то «прикрытие»: возобновление переговоров по Ливану с сирийцами при участии ливанцев; заявление по крайней мере одного из лидеров арабских государств о нормализации отношений с Израилем; предоставление Соединенными Штатами четких гарантий безопасности, а также зону свободной торговли на Голанах. Я согласился поддержать все эти требования; более того, 19 декабря я позвонил Асаду и попросил его одновременно с обсуждением вопроса о Голанах возобновить переговоры по Ливану и помочь вернуть Израилю останки трех его жителей, которые уже двадцать лет числились пропавшими без вести во время войны в Ливане. Удовлетворить вторую просьбу Асад согласился, и мы послали в Сирию команду судебно-медицинских экспертов, которые, к сожалению, не обнаружили останков там, где они, по предположениям израильтян, должны были находиться. По первому вопросу Асад дал уклончивый ответ, заявив, что переговоры по Ливану возобновятся только в том случае, если будет достигнут определенный прогресс в обсуждении сирийской проблемы.

Шепердстаун расположен в сельской местности, менее чем в часе езды от Вашингтона; Барак настаивал на проведении переговоров в уединенном месте, чтобы уменьшить возможность утечек информации, сирийцы тоже не хотели отправляться в Кэмп-Дэвид или Уай-Ривер, потому что там уже проходили важные совещания по Ближнему Востоку. Шепердстаун не вызывал возражений и у меня: помещения для проведения переговоров там были комфортабельными, и я мог туда добираться из Белого дома примерно за двадцать минут.

Вскоре стало ясно, что разногласия между сторонами не так уж и велики. Сирия хотела получить обратно всю землю на Голанах, но соглашалась оставить Израилю небольшую полосу земли — шириной примерно 10 метров (33 фута) — на берегу озера; Израиль же хотел, чтобы эта зона была расширена. Сирия стремилась к тому, чтобы Израиль покинул Голанские высоты в течение восемнадцати месяцев, а Барак требовал, чтобы ему на это отвели три года. Израиль хотел оставить на станции раннего обнаружения своих сотрудников, а Сирия настаивала на том, чтобы ее обслуживали американцы или персонал ООН. Израиль требовал гарантий относительно количества и качества воды, которая поступает с Голанских высот в Тивериадское озеро, и Сирия давала на это согласие, но при условии, что получит аналогичные гарантии для воды, поступающей с территории Турции. Израиль хотел установления полноценных дипломатических отношений между их странами, как только начнется вывод войск, Сирия же считала, что это может произойти только после полной передачи Голан.

Сирийцы, приехавшие в Шепердстаун для того, чтобы заключить соглашение, демонстрировали позитивный и гибкий настрой. В противоположность им Барак, который так стремился побыстрее начать переговоры, очевидно, решил, ориентируясь на данные опросов общественного мнения, на несколько дней притормозить процесс, чтобы убедить израильское общество в том, что занимает на переговорах жесткую позицию. Барак хотел, чтобы я, воспользовавшись своими хорошими отношениями с Шараа и Асадом, успокоил сирийцев, пока он брал паузу в переговорах.

Я испытывал по меньшей мере разочарование. Если бы Барак предварительно известил сирийцев или предупредил нас, с ситуацией можно было справиться. Возможно, Бараку как демократически избранному лидеру приходилось обращать больше внимания на общественное мнение, чем Асаду, но у президента Сирии были свои политические проблемы, к тому же он преодолел свое широко известное нежелание вести переговоры на высшем уровне с израильтянами, потому что питал доверие ко мне и поверил заверениям премьер-министра Израиля.

Барак не так давно начал заниматься политикой, и я считал, что он прислушался к очень плохому совету. В том, что касается внешней политики, опросы общественного мнения часто оказываются бесполезными: люди нанимают лидеров, чтобы те добивались результатов, и ждут от них именно этого. Многие из моих самых важных внешнеполитических решений поначалу не пользовались популярностью. Если бы Барак заключил настоящий мир с Сирией, это повысило бы его статус и в Израиле, и во всем мире и увеличило шансы на успех в переговорах с палестинцами, в случае же неудачи несколько дней «популярности» по данным опросов общественного мнения быстро изгладились бы из памяти. Все мои попытки переубедить Барака оказались безуспешными. Эхуд хотел с моей помощью удержать Шараа, пока тот ожидал возвращения Барака, причем добиться этого предстояло в изолированном Шепердстауне, где отвлечь внимание сирийцев было абсолютно нечем.