Моя жизнь

В середине месяца я удовлетворил требование Полы Джонс, заплатив ей значительную сумму, однако не принес извинений. Я не стал этого делать, потому что с точки зрения закона одержал убедительную победу в этом политически мотивированном судебном разбирательстве. Юристы Джонс подали апелляцию в Апелляционный суд Восьмого округа, но исход дела был совершенно очевиден: если Апелляционный суд был намерен выполнять свои собственные решения, я должен был выиграть и на этот раз. К несчастью, комиссию из трех судей, которая должна была разбирать это дело, возглавлял Паско Боуман — тот самый ультраконсерватор, который сместил судью Генри Вудса, рассматривавшего один из исков по делу «Уайтуотер», на основе сфальсифицированного газетного материала, опубликованного после того, как Вудс вынес решение, не понравившееся Старру. Паско Боуман, как и судья Дэвид Сентелл в Вашингтоне, ясно показал, что готов делать исключения и нарушать закон в случае, если дело имеет отношение к «Уайтуотер».

В какие-то моменты я почти желал проиграть апелляцию, чтобы предстать перед судом и предъявить ему все свидетельства — тогда бы люди наконец поняли, чего в действительности хотели мои противники. Но я пообещал американскому народу, что в следующие два года буду работать для него, поэтому не имел права тратить на дело Джонс даже пяти минут. На выплату по этому иску у нас ушла примерно половина всех наших сбережений, и мы уже залезли в долги, поскольку нужно было еще оплачивать услуги адвокатов, но я знал, что, если буду здоров, то после истечения моего второго президентского срока сумею заработать достаточно денег для своей семьи и оплаты всех счетов. Поэтому я согласился возместить моральный ущерб по делу, которое уже практически выиграл, и вернулся к работе.

Моя решимость раз и навсегда покончить с делом Джонс впоследствии была подвергнута еще одному тяжелому испытанию. В апреле 1999 года судья Райт приняла решение оштрафовать меня за невыполнение приказов суда предоставить необходимые документы и потребовала от меня оплаты своих транспортных расходов и расходов адвокатов Джонс на сбор доказательств по делу. Я был абсолютно не согласен с этим решением Райт, но не мог его оспорить, не вдаваясь в детальное рассмотрение всех фактов, чего я стремился избежать, чтобы не отрываться от работы. Меня глубоко возмутила необходимость оплачивать услуги адвокатов Джонс: они работали недобросовестно и вступили в сговор со Старром, а также много раз намеренно допускали утечки информации, причем не разу не понесли за это наказания.

Второго декабря Майк Эспи был оправдан по всем пунктам обвинения, выдвинутого против него независимым прокурором Доналдом Шмальцом. В деле Эспи Шмальц использовал тактику Старра: потратил на него более 17 миллионов долларов и предъявил обвинения всем, кому только мог, чтобы заставить этих людей дать показания против Майка. Однако твердая позиция жюри сделала Шмальца и Старра единственными в истории независимыми прокурорами, которые проиграли дело в суде присяжных.

Через несколько дней мы с Хиллари вылетели в Нашвилл, чтобы присутствовать на панихиде по отцу Ала Гора, сенатору Альберту Гору-старшему, умершему в возрасте девяноста лет в своем доме в Картедже, штат Теннеси. Зал, в котором проходила панихида, был заполнен людьми самого разного возраста и социального положения, пришедшими отдать последнюю дань человеку, который, будучи сенатором, способствовал созданию системы скоростных автострад, в 1956 году отказался подписать так называемый «Южный манифест» сторонников расовой сегрегации и мужественно боролся против войны во Вьетнаме. Я восхищался сенатором Гором еще со времен моей молодости и с радостью использовал возможность общения с ним, которую мне предоставила совместная работа с Алом Гором. Сенатор и миссис Гор активно помогали нам с Алом на выборах 1992 года, и я получал огромное удовольствие, слушая зажигательные речи Гора-старшего, выдержанные в старых добрых традициях.

Большое впечатление на присутствующих произвела музыка, звучавшая на церемонии, особенно запись 1938 года, где сенатор Гор, тогда еще молодой подающий надежды политик, играл на скрипке в Конститьюшн-холл. В прощальной речи Ал произнес исполненные любви слова в адрес своего отца, прекрасного человека и выдающегося государственного деятеля. После панихиды я сказал Хиллари, что хотел бы, чтобы эту речь услышали все американцы.