Моя Шамбала

Оставшись в своей комнатенке, бабушка Паша почувствовала себя плохо. Ноги не слушались, и хотелось поскорее лечь. У нее хватило сил по стеночке добраться до кровати…Она не видела ангелов и не слышала колокольный звон, и даже не успела понять, что умирает. Сердце сделало последний какой-то судорожный толчок, тело дернулось и замерло. Но мозг некоторое время еще продолжал работать, и сознание успело отметить расползающуюся пустоту и бестелесную легкость…

Я умер одновременно и вместе с бабушкой Пашей. Я летел в бесконечную бездну; я летел, а вокруг все рушилось и разноцветным калейдоскопом менялось и кружилось перед глазами… И разом все прекратилось, потому что я открыл глаза. Передо мной стояла мать и трясла за плечо.

— Что с тобой? Ты так стонал. Да у тебя жар, — мать приложила руку к моему лбу. Рука была прохладной, и ее прикосновение доставляло наслаждение.

— Да нет, ничего. Просто уснул, и что-то приснилось, — ответил я.

— Ну, спи, спи, — мать поправила одеяло, подняла книгу с пола, положила на стул рядом с кроватью и вышла…

— Ну и кому ж эти тыщи теперь? — спросила мать тетю Нину.

— А государству, кому ж? У нее-то никого не было. Кому копила?! А все жадность.

«Нет, — кричало все во мне, — это неправда. Не жадность, а святая материнская любовь. И не для себя копила, а для цели большой!»

Но я молчал. Видно так угодно кому-то было; ей оставаться осужденной, а мне молчать.

— …все жадность наша. Хотя б отказала кому, хоть бы и Моте. Сколько Мотя для нее сделала?! А то так, никому.

— Так Мотя и взяла бы.

— Да нет, Шур, там же не одна Мотя была. Да и муж у Моти милиционер. Не дал бы. Не положено.

— Да и то, правда. Чужое руки жжет. Потом как жить? Совесть замучает, — согласилась мать.

— А, может, что и взяла, — словно не слыша и думая о чем-то своем, сказала тетя Нина.

Глава 22

Лето идет на убыль. На берегу. Выбор профессии. «Мотяция». Беспокойная плоть Вальки Андриянова. Ожидание большого футбола. Ванька Коза. Конная милиция. Футбольный матч.

До футбольного матча оставалось больше двух недель, а город уже волновался и жил ожиданием большого футбола. К нам ехала знаменитая московская команда класса «А», чтобы сыграть товарищеский матч с местными чемпионами. Этот подарок городу преподнесли москвичи к годовщине освобождения его от фашистских захватчиков. Болельщики обсуждали на улицах волновавшие их вопросы: приедет ли Константин Бесков, будет ли Всеволод Блинков, Василий Трофимов и Виктор Царев. И будет ли стоять в воротах Хомич. Скептики утверждали, что ничего этого не будет. Приедут запасные, а то и вовсе вторая команда, побегают в свое удовольствие, проведут тренировку и укатят восвояси.

Но как бы там ни было, футбола ждали, и, как обещали афиши, матч состоится при любой погоде.

А пока погода стояла необыкновенно теплая. Все в природе налилось и достигло предела своей зрелости. Природа млела и томилась и, тяготясь своим изобилием, готовилась разродиться несметными своими дарами. Лето уже перевалило за свою вторую половину. Вода в речке стала холоднее. В народе говорили «Пророк Илья в речку помочился». После этого купались только самые отчаянные. А по утрам и вечерам ходить в маечке стало зябко. И птицы стали тише. Реже раздавалось их веселое щебетание и жизнеутверждающее пение. Птенцы давно выросли, окрепли и вылетели из гнезд. Вороны и то каркали как-то поособому, лениво и вроде потому, что им так положено.

Но до осени еще было далеко. Мальчишки сидели почти всей своей компанией на берегу под ремеслухой. Ветерок лениво играл темной густой зеленью листвы, и она, будто нехотя, отзывалась легким шелестом. С нами не было только Мишки Монгола и Ваньки Козы. Ну, Ванька-то от нас давно откололся и появлялся лишь изредка, но и тогда больше молчал и тяготился нашей компанией. А вот Монгола всем недоставало. Мальчишки с грустью сознавали, что потеряли своего капитана.

— Монгол теперь с Толей Длинным в хоровой кружок в Клуб Строителей ходит, — сказал Витька Мотя.

— Куда ходит? — не понял Каплунский.

— Туда. Ты что, глухой, чтоли? — окрысился Мотя и уже спокойней сказал:

— Я с ними тоже ходил, но мне не понравилось.

— А Монгол сказал, что тебя не взяли, — с усмешкой вставил Самуил.

— Чего не взяли? Сам не захотел, — беззлобно отмахнулся Мотя, — Чего там хорошего-то? Сто придурков стоят в куче и тянут: «ааа!». «А» да «а» — вот и весь хор.

— А откуда Толя Длинный взялся? Он же уезжал жить к матери, — спросил Каплунский.

— Приехал в техникум поступать. Да Монгол корешился с Толей с пятого класса, когда мать Толи еще с отцом Свистковым жила. Дома-то напротив, — объяснил Мотя.

— А он в какой техникум? — заинтересовался Алик Мухомеджан.

— В машиностроительный.

— Может и мы в машиностроительный? — Мухомеджан приподнялся на локтях с травы и посмотрел на Мотюстаршего.