Моя по умолчанию

– Георгий Святославович… – деловито протягивает мне узкую ладошку. Ну, что, мать его, за цирк? Хочешь так? Ладно. Беру ее ручку. Наклоняюсь и, повернув к себе, целую запястье. Аккурат в точке, где, с потрохами выдавая ее волнение, срывается с ритма пульс.

– Даная.

Мы находимся в шикарном ресторане, персонал которого мне всегда казался довольно вышколенным. Но в этот раз даже вышколенному официанту не удается скрыть своего интереса. Ловлю восхищенный взгляд парня и удерживаю несколько секунд, пока до того не доходит, какую непростительную ошибку он совершил.

– Что я могу вам предложить на аперитив?

– Воды без газа, пожалуйста.

– Я выпью кофе.

Приняв заказ, официант спешно ретируется, оставляя нас наедине. Даная решает взять разговор в свои руки. Из необъятных размеров сумки она достает какие-то папки, тычет мне под нос проект и что-то там рассказывает… Рассказывает. То, что я уже и без нее знаю. Потому как я действительно готовился к этим переговорам.

– Ежегодно в пансионате смогут проживать две с половиной тысячи семей. То есть ребенок плюс один сопровождающий взрослый, – заканчивает она и, растерянно глядя на уже остывшее блюдо, добавляет: – Может быть, у вас появились ко мне какие-то вопросы?

– Есть один. С какой стати мы снова на вы?

– Это деловая встреча. – Даная сводит брови. – Но если это неудобно, мы можем пересмотреть формат общения.

 – Да, уж будь любезна. А то смешно.

– Хорошо, – и бровью не ведет Даная, хотя я знаю, чувствую кожей, как она раздражена. – Тогда, может, у тебя есть вопросы по теме нашей беседы?

– Как это все началось?

– Что именно?

– Твой путь в благотворительности. Это ведь наверняка непросто.

– Непросто. Но кто-то должен этим заниматься. Говорю какие-то банальности, – морщится.

– Ну почему же?

– Не знаю. Когда говоришь о благотворительности, это всегда звучит либо до зубовного скрежета высокопарно, либо до ужаса банально. А вообще все началось двенадцать лет назад. Тогда только-только выстрелил мой первый кассовый фильм. Я стала популярной. И, решив на этом сыграть, ко мне обратились врачи, которым нужно было купить один жутко дорогой аппарат. Для этих целей они затеяли благотворительный вечер, а меня попросили стать его ведущей.

– И много собрали?

– Да нет. Фигню. – Даная откидывает голову и смеется. – Потом пришлось дать еще с десяток концертов, хотя речь шла об одном. Но все же наскребли и купили. Ну, а я уже как-то прибилась, познакомилась с первыми ребятами, их родителями… В общем, закрутило.

И закрутило ее конкретно. Моя служба безопасности не зря работает. Доклад о работе Фонда я закончил читать накануне встречи. И он действительно меня впечатлил.

– Ты удивительная женщина.

– Не надо, Жора. Не надо. Пожалуйста. Давай по делу. Лучше скажи, ты сможешь отказаться от своих планов на этот участок? Он правда идеально для нас подходит. По целому ряду причин. Искать другой – терять время. Что в нашем случае равняется слову жизни… Уступи.

– Нет.

– Нет? – Даная сглатывает. И обводит растерянным взглядом зал, будто ищет какой-то предлог его покинуть.

– Не уступлю. Но я с радостью подарю его тебе в качестве свадебного подарка.

Блуждающий по залу взгляд останавливается. Даная сосредотачивается на мне. И очень долго не мигая смотрит.

– Ты не будешь играть честно, да?

– Так ведь нет никакого обмана. Я тебе прямо называю свои условия.

Которые, по большому счету, унизительны для меня. Но это я оставляю за скобками. Прямо сейчас мне на физическом уровне нужно сделать ее своей. Я так хочу. Я чувствую, что так правильно. И мне не важны моральные аспекты моего предложения. Не думаю, что оно превращает меня в чудовище. Скорее дает ей неплохой повод рискнуть сделать то, чего она так боится. Впустить меня в свою жизнь. Переформатировать её под интересы нашей семьи.

– А если я откажусь?

– Ты не откажешься.

Если я правильно успел тебя изучить. Не откажешься. А там я сделаю все, чтобы ты никогда не пожалела об этой сделке.

– Ты жесток, правда?

– Да. Наверное. Но не с близкими. Тебя это не коснется.

– Откуда такая уверенность?

– Я не обижу свою женщину. Я буду любить тебя и оберегать. Тебя и нашего сына. Я стану ему хорошим отцом. С Егором дело обстояло несколько иначе, все же я в то время был молод. Сейчас все намного острей. И осознаннее. Я точно знаю, чего хочу.

– Меня.

– В том числе.

Может быть, ей кажется, что это мой каприз, но я-то знаю, что дело не в этом. Просто я с первого взгляда в нее влетел. Случилось какое-то странное узнавание. И понимание, почему до нее все было не то. Чем больше я ее изучал, тем сильнее крепла во мне мысль о том, что она вылеплена в небесной канцелярии специально для меня. И это ощущение абсолютно моего человека пробуждало во мне болезненно острое чувство жадности. Уйдите, это только мое! Она моя. Ну, чего пялитесь? 

То чувство, которое ее и спугнуло. И которое, я уверен, притупится, когда она станет моей. Когда я для нее стану таким же необходимым, какой она уже есть для меня.