Моя по умолчанию

– Гор прав. Она сейчас скажет что угодно, чтобы себя обелить, – кивает отец Алексей. Что ж, хоть что-то. Вот только тот, чье мнение для меня важнее всего, молчит. И лишь желваки играют на его скулах.

– Пойду, налью чего-нибудь выпить.

Гляжу в его напряженную спину. «Скажи… ты же не веришь всему этому, правда?» – вертится на языке. Но Астахов молчит. И я молчу. Понимая, что все мои страхи, все те сомнения, из-за которых я тянула с ответом на его предложение пожениться, не напрасны. Мы слишком разные, чтобы что-то у нас получилось. Я ведь знала об этом. Знала с самого начала. Так почему же теперь так больно? Почему так чудовищно больно? Будто я уже в него проросла корнями, а теперь, вот, методично эти самые корни выпалываю…

Астахов наливает себе коньяка. Егор болтает о том, что такие случаи среди актеров случались и раньше. Треплется про битое стекло, которое подсыпали друг другу в пуанты балетные, или вставляли лезвия. А я все слышу, вроде бы. И не слышу.

«Ну, скажи же хоть что-нибудь…»

Нет! Нет. Молчит. И пьет.

– Что-то я устала. Извините, пойду к себе.

Меня никто не останавливает. Ладно... В зеленой гостевой, названной так из-за цветовой гаммы, использованной в интерьере, темно. Комнату освещает лишь тусклый льющийся из окна свет. Но другого я не включаю. Укладываюсь в постель. Меня немного знобит. Я натягиваю повыше одеяло, с трудом удерживая себя от желания накрыться с головой.

– Все… хорошо, – повторяю заученную мантру. – Ничего… не… случилось.

И это действительно так. Ничего. Ну, сколько мы там знакомы? От силы пару недель. Просто за это время столько всего случилось, что, кажется, прошла целая вечность. А ко всему, всегда сложней расставаться в острой фазе влюбленности.

Малыш внутри пинается. Как будто ему не нравится оборот, который приняли мои мысли.

– Да я и сама не в восторге, солнышко, – смеюсь сквозь слезы. – Но ведь дальше все будет только хуже, понимаешь? – еще более сильный пинок. – И не надо с матерью спорить! Я знаю эту жизнь чуть лучше. И вот что тебе скажу – не стоит начинать то, что заранее обречено на провал.

Тем более венчаться! Уверена, хорошенько поразмыслив, Георгий меня поймет. Хотя поначалу, конечно, из упрямства, будет беситься. И стоять на своем, потому как привык и по-другому он не приучен. А потом остынет и поймет… Да. Все правильно.

Теперь бы самой как-то с этим смириться. Вспомнить о том, как без него жила. Ведь это как-то очень быстро забылось. Ничего-ничего, справлюсь. Сейчас, только сердце отпустит. А то что-то сдавило сильно. Так, что ни выдохнуть, ни вдохнуть.

Когда чуть отпускает, нащупываю телефон.

– Нюта, я не разбудила?

– Ну, что вы, Даная Васильна! Что-то случилось, да? Вы это… это видели, правда?

Закатываю глаза.

– Лишь кусочек. Мне хватило. Я чего звоню. Дома все в порядке?

– Конечно. Все пучком. То есть все под контролем.

– Я завтра приеду. Жди меня часов в девять. У меня важная встреча с этими Строй-пром-как-их-там. И что еще, не помнишь навскидку?

– Ничего. Мы же до двенадцатого все освободили, – голос Нюты звучит настороженно.

– И правда. Ну, к счастью, я восстановилась быстрей. Так что нагружай меня потихоньку. Я не против. Перво-наперво нужно посмотреть Нетфликсовский проект.

– Как это? А что Георгий Святославыч скажет?

– Его это не касается, – горячусь я.

– Постойте… Так вы домой, что, с концами?! А я-то, дурочка, не поняла. Ой, а вы что, поругались?  Расстались? Он вас обидел, да?

– Нюта… Прекрати нагонять драму. У нас и серьезного ничего не было. Все. До завтра.

Отключаюсь, потому что объяснять ей все, как есть – нет сил. Да и что тут скажешь? Мы не ругались, и он меня не обижал. А то, что расстались… Не знаю. А мы вообще были вместе?

Маюсь в постели часов до четырех утра. А после, понимая, что все это время себя обманывала, надеясь, что он придет и скажет что-нибудь, что меня остановит, встаю. И больше не щадя себя, задавив на корню надежду, что, оказывается, затаившись, сидела внутри, начинаю собирать вещи. Их немного. Потому что я не нуждалась в вещах, сидя дома. Я, даже чтобы выйти с Егором в город, надела его пацанячье. Кажется, после этой выходки сын Георгия меня по-настоящему принял. Да и я отлично провела с ним время. А теперь все… Все.

Застегиваю замки на небольшом чемодане. Прохожусь по комнате, проверяя, ничего ли не забыла. Не хочу, чтобы он думал, будто я сделала это специально, оставляя повод вернуться. Потому как это не так.

В последний раз гляжусь на себя в зеркало. Кожа за это время действительно зажила, просто кое-где еще шелушится. Но я ведь не это хотела увидеть… Я хотела увидеть сильную, полную решимости женщину. А вместо нее обнаруживаю ужасно растерянную, какую-то больную даже, девчушку. Нет. Так дело не пойдет, Даная! Ты же актриса, ну? Что тебе стоит отыграть все как надо?

Распрямляю плечи, вскидываю подбородок и вот так, вживаясь по привычке в чужую роль, иду прямиком к Астахову.

– Не спишь?

– Нет уже. Ты куда нарядилась?

Ну, допустим, нарядом мои джинсы и свитер довольно трудно назвать…

– Я возвращаюсь домой.