Моя плоть сладка

– Тем хуже для Блу-Монда, – ответил Хайс. – Я занимаюсь Блу-Мондом почти столько же времени, сколько люблю Селесту. Пусть кто-нибудь другой играет здесь роль Господа Бога. Почему бы вам не сыграть эту роль, если вы дадите мне эти сорок восемь часов?

Коннорс посмотрел на Элеану.

– Это ты должен решать, Эд, – сказала она.

– Но Селеста твоя мать.

– Она пыталась убить тебя. Я ее ненавижу.

– Нет, Джон, я прошу тебя, – проговорила Селеста. – Мне совершенно безразлично, что со мной произойдет.

– Нет, не безразлично, – возразил Хайс. – У меня теперь есть на что тратить деньги, которые я заработал» экономно тратил и держал здесь, в доме. Мы вылетим из Сан-Луиса на Майами, из Майами сможем добраться до Боготы или, может быть, до Кито, от Кито…

Коннорс повернулся к нему спиной.

– Так-так! Нет нужды нам это рассказывать. Я не хочу этого знать.

– Значит, вы даете мне сорок восемь часов?

– Я даю вам сорок восемь часов. Но вы не сможете вытащить ее из этой истории.

– Я пойду на риск. И я не забуду этого, Коннорс!

За спиной Коннорса происходил жаркий спор. Хайс настаивал, Селеста отказывалась. Потом Селеста громко произнесла:

– Хорошо, Джон, решено, раз ты этого хочешь. Я пойду соберу кое-какие вещи.

Селеста поднялась по лестнице и вскоре вернулась со своим багажом.

Хайс помог ей надеть пальто и открыл дверь. Дцждь продолжал лить. Селеста устремилась в темному, потом повернулась и проговорила:

– Благодарю вас, мистер Коннорс! Прощай, Элеана!

Прижавшись лицом к груди Коннорса, Элеана ответила:

– Прощай, мама!

Дверь закрылась, и они остались одни.

Коннорс подождал, пока шум отъезжающей машины Хайса затих вдали. Затем он сел и посадил Элеану к себе на колени. Она вытерла свои слезы его галстуком.

– Ты веришь, что дядя Джон сумеет вытащить ее, Эд?

Коннорс сильнее прижал ее к себе и поудобнее устроил на своих коленях.

– Этого я не знаю. Во всяком случае, с деньгами Хайса у них есть шанс. Гораздо больший шанс, чем имеем мы сами.

Элеана потерлась носом о щеку Коннорса.

– Ты посмотри, что с нами случилось!

Коннорс прикурил сигарету и предложил первую затяжку Элеане.

– Да, и ты посмотри, что с нами случилось.

Элеана сильно затянулась, прежде чем вернула ему сигарету.

– Одна сигарета – один человек.

Она протянула ему губы для поцелуя.

Коннорс бросил, взгляд на входную дверь.

– А Лаутенбах? Все еще не вернулся?

Элеана сморщила нос.

– А, он!

«Это забавно, быть Господом Богом», – подумал Коннорс.

И потом только слабый шум дождя, барабанившего по крыше, нарушал наступившее молчание. Они были одни на всем свете, во всей Вселенной.

Джон Диксон Карр Убийство в музее восковых фигур

Глава 1 Привидение в коричневой шляпе

Бенколин не надел вечерний костюм, и поэтому они знали, что им ничего не грозит.

В Париже бытовала легенда, что появился какой-то человек, который охотится по ночам в районе от Монмартра до бульвара Шапель. Парижане предпочитали не испытывать на себе правдивость этой легенды. Бенколину нравилось шляться как раз по таким местам. Он посещал не только их, но и бывал в районе начиная от улицы Фонтэн и кончая портом Сен-Мартен. Даже зловещие районы, расположенные слева от бульвара Сен-Антуан, о которых многие даже не слышали, являлись местом его прогулок. Он любил зайти в какое-нибудь мрачное кафе выпить пива, послушать джазовую музыку. Обычно он сидел один, пил, курил и улыбался.

В легенде также говорилось и о Бенколине. Передавали, что он одевался в обычную одежду и любил бродить один. Видя его появление, владельцы сомнительных кафе становились почтительными, низко кланялись и подавали ему шампанское. Когда он был в обеденном костюме, владельцы, глядя на него, испытывали неловкость, освобождали для него лучшие места и подавали крепкие напитки вроде коньяка. Но когда на нем был вечерний костюм, знакомый всем плащ и трость в руках, когда его легкая улыбка становилась более учтивой и вежливой, все знали, что может что-то случиться, и владельцы вообще не предлагали ему выпить. Оркестр играл очень тихо. Официанты прятали ножи.

Самое любопытное, что все, что о нем говорили, – правда. Я доказывал ему, что при его положении это все ни к чему, то же самое может сделать младший инспектор. Но я знал, что с моей стороны это было бесполезно. Он будет продолжать свое дело до тех пор, пока лезвие ножа или пуля не прикончат его в темном, угрюмом месте.

Иногда я сопровождал его в подобных прогулках, но только когда он надевал белый галстук. Как-то в такую ночь мы защелкнули наручники на одном человеке. При этом я получил две дырки в новой шляпе, а Бенколин смеялся, пока мы не передали этого человека полицейским.

Однажды октябрьской ночью – с этой ночи и начинается наш рассказ – я сидел дома, когда мне позвонил Бенколин и предложил совершить прогулку.

– Официальную или нет? – спросил я.

Он ответил, что неофициальную.