Моя новая маска

Я привела его к нашим клетушкам и велела одеть Эжен. Наша с ним верхняя одежда осталась в гардеробной, но платок, в который кутали девочку, так же как и уличная ее обувь, были здесь. Сама я отправилась к себе, открыла сундук и порывшись, вынула два свертка. Один, маленький, содержал все наши деньги, во втором, чуть побольше, лежали те письма от арендаторов, что я нашла в бумагах отца. Все остальные вещи были не так уж важны.

Гардеробную никто не охранял, но на пути туда по пути нам встретилась горничная. Похоже она и донесла трок Матон о том, что «нахлебники» бездельничают. Мы уже почти оделись, когда в дверях гардеробной появилась компаньонка и возмущенным голосом начала задавать вопросы.

Состояние тихого бешенства, в котором я пребывала почти все время что мы находились в этом доме, вылилось в то, что я потеряла над собой контроль. И пусть наши весовые категории не были равны, злость придала мне силы. Коротким, мощным толчком я прижала тетку к двери гардеробной и глядя ей в глаза, почти по-змеиному прошипела:

— Мы уходим. Будьте так любезны, прикажите спустить наш багаж вниз.

Думаю, трок Матон никогда не сталкивалась с таким видом прямой агрессии. Голос ее звучал растерянно, почти жалобно:

— А что… А куда… — наконец она собралась с мыслями — А что я скажу кёрст Эгреж?!

— Скажите, что мы не нуждаемся в ее благодеяниях.

Задержать нас она не пыталась, но еще до нашего выхода из квартиры исчезла где-то в комнатах — побежала докладывать. Мне, признаться, на все это было ровным счетом наплевать. Формально кёрст Эгреж еще не являлась нашим опекуном — кёрст Форшер обещал оформить документы в течении двух недель.

Глава 12

Мое решение, пожалуй, даже нельзя назвать спонтанным. Хотя, первые дни в этом мире я совершенно не собиралась заботиться о детях, рассчитывая пробиваться одна, также как и в прошлой жизни, но сейчас четко понимала: эти дети для меня — как те самые щенки, я просто не могу их бросить второй раз.

Каждый наш поступок и каждое наше решение накладывает отпечаток на всю дальнейшую жизнь. Иногда почти незаметный, а иногда сильно влияющий на нее. Я не могла объяснить даже себе, почему гибель тех двух щенков, оставшихся в ведре, вспоминалась мне, пусть и не слишком часто, всю мою земную жизнь.

Почему я считала себя, пусть и частично, виноватой в их гибели? Не я же тогда создала эту чудовищную ситуацию! Тем более, что сейчас были даже не щенки, а дети и сложность положения усиливалась многократно. Но я просто не могла предать их. Не могла, хоть убей…

Ждать, пока нам вынесут наши сундуки я не стала, забрать их можно будет в любое время. От подъезда дома мы добрались до тротуара и я осталась с Эжен, а Линк побежал ловить извозчика.

Уже рассвело, но людей на улице было еще очень мало и, в основном, это был рабочий люд — горничные с корзинами продуктов, молочница с тележкой, спешащие куда-то, похоже на работу, просто одетые мужчины. На нас никто не обращал внимания.

Извозчику я приказала ехать к конторе кёрста Форшера. Возможно, разумнее было бы снять номер в недорогой гостинице и оставить детей там, но я не была уверена, что это возможно без документов. А привлекать внимание властей к нашей троице мне совсем не хотелось.

Если вычеркнуть это отвратительное утро из памяти, то день можно назвать одним из самых удачных в нашей жизни.

Кёрста Форшера еще не было в конторе, зато подъезд не был заперт, и мы, втроем, дождались его появления на ступеньках лестницы. Выслушав мой короткий рассказ, кёрст в некотором сомнении посмотрел на меня и спросил:

— Вы понимаете, кёрста Элен, какую обузу берете на себя?

Понимаю — вздохнула я. — Но и жить шесть лет прислугой, и позволить обижать детей я не могу. — и я протянула законнику пакет с письмами арендаторов. — Будьте добры, кёрст Форшер, разберитесь еще и с этими бумагами.

В это время подошел секретарь кёрста Форшера, и выслушав краткие инструкции мэтра, отвез нас в гостиницу, не самую дорогую, но и не совсем убогую. Заказав детям в номер завтрак, я оставила Линка с сестрой и, в сопровождении молчаливого и любезного секретаря, вернулась в контору.

Ничего слишком уж хорошего кёрст Форшер мне не сказал, но обещал отправить людей и разобраться с этой арендой.

— Очень плохо, кёрста Элен, что нет документов на эту собственность. Арендные письма лишь косвенно подтверждают ваше право на эти дома. Завещание вашего отца так и не найдено, а посему могут возникнуть проблемы.

Потом он слегка нахмурился и добавил:

— За свою долгую практику я несколько раз сталкивался с тем, что завещание оставляли на хранение не у законников, а в каких-нибудь закрытых местах. Раз уж вы не нашли его в своем доме, и не один из законников вашего района не хранит его — а я проверил это тщательно, возможно, в одном из этих домов за вашим батюшкой закреплена комната, которой он пользовался?