Моя любовь когда-нибудь очнется

Домой я не торопился, поэтому перед подъемом, начинавшимся рядом с заснеженным пастбищем Джонстона, я включил первую передачу и пополз еще медленнее. Перевалив через гребень холма, я стал спускаться по его обратному склону, тормозя по преимуществу двигателем. Когда бо́льшая половина спуска осталась позади, я уперся в переезд через железную дорогу, которую лет восемьдесят назад китайские иммигранты строили для «Юнион пасифик».

Снег усилился, он налипал на лобовое стекло, укутывая его словно плотным белым одеялом. Пришлось переключить «дворники» на ускоренный режим, и все равно я почти ничего не видел. Переехав рельсы, я краешком глаза заметил с левой стороны дороги какое-то красноватое свечение. Двигался я со скоростью пешехода, поэтому остановиться мне не составило труда. Притормозив на безопасном расстоянии от переезда, я опустил стекло дверцы и высунул голову наружу. Глядя в темноту – туда, где мне почудилось красноватое зарево, – я изо всех сил напрягал зрение, пытаясь разглядеть что-то за плотной белой пеленой, которая хлестала меня по лицу. Вскоре я действительно увидел какой-то красный огонь, похожий на задний фонарь автомобиля, вот только там, куда я смотрел, никакого фонаря – не говоря уже об автомобиле – просто не могло быть. Должно быть, именно поэтому я с самого начала и обратил на него внимание.

Я уже поднимал стекло, решив, что красные отблески на снегу мне почудились, когда налетевший порыв ветра на мгновение закрутил, раздул снежный занавес, и в образовавшуюся прореху я разглядел задние фонари автомобиля, который свалился в глубокий кювет с противоположной стороны дороги. Судя по тому, что́ я успел разглядеть сквозь снег, легковой автомобиль, пикап или грузовичок вроде моего лежал на склоне вверх колесами, уткнувшись носом в дно оврага.

Со всеми предосторожностями тронув грузовичок с места, я подрулил как можно ближе к краю шоссе и, оставив двигатель включенным, выбрался из кабины. Блу, свернувшийся на половичке пассажирского сиденья поближе к печке, проводил меня взглядом, но не двинулся с места.

Едва спрыгнув с подножки, я почти по колено провалился в снег, который сразу же стал засыпа́ться за голенища моих ковбойских сапог. Подняв повыше воротник своей джинсовой куртки и низко наклонившись, чтобы противостоять ударам ветра, я пересек шоссе и остановился на краю асфальтированной обочины. Отсюда мне уже был виден торчащий из кювета багажник автомобиля. Задние фонари горели, окружая его розово-красным сиянием. На снегу под багажником я разглядел что-то похожее на осколки синего проблескового маячка, какой обычно крепится на крыше полицейского автомобиля, а сделав вперед еще шаг, прочел выполненную светоотражающей краской перевернутую надпись на кузове: «Управление шерифа. Округ Коллтон».

Шлепнувшись на свой отбитый зад, я начал сползать по заснеженному склону в кювет. Я рассчитывал спуститься к машине, тормозя каблуками, но ветер и мороз превратили снег в лед. В результате медленное сползание превратилось в стремительное и довольно болезненное падение. Я скользил все быстрее, не в силах ни остановиться, ни притормозить, ни свернуть в сторону. Примерно на середине склона я налетел на вмерзший в землю камень и полетел вверх тормашками. Дальше я уже не столько скользил, сколько кувыркался, словно катящийся с горы валун. Разогнавшись, я пронесся мимо машины, перевернулся в последний раз и свалился на дно оврага. Раздался плеск, и я почувствовал, что мое лицо погружается в ледяную воду.

Моей естественной реакцией было поскорее выбраться из воды, и я забарахтался, пытаясь найти точку опоры, но руки только беспомощно скользили в жидкой грязи на дне протекавшего вдоль кювета ручья. Наконец мне удалось повернуться на бок. Приняв более или менее горизонтальное положение, я уперся ногой в подвернувшуюся кочку или камень и, цепляясь за пучки замерзшей травы, начал медленно вытягивать себя из воды. В какое-то мгновение передо мной возникла дверца полицейской машины, я поднял руку и, схватившись за раму разбитого окна, сумел встать на колени.

Полицейский автомобиль валялся колесами вверх на самом берегу ручья. Все стекла в салоне были разбиты. Капот почти полностью ушел под воду. Еще несколько дюймов, и вода хлынула бы в салон.

Держась за дверцу, я с трудом выбрался из воды. Я промок и замерз, но подумать об этом я не успел, потому что заметил лежащего на снегу человека – рослого чернокожего мужчину в распахнутой овчинной куртке. На четвереньках я подполз к нему, перевернул на спину – и едва удержался, чтобы не заорать.

– Эймос?!