Моя любовь когда-нибудь очнется

Я быстро взглянул на Мэгги и добавил чуть мягче:

– А если серьезно, Аманда, то ни к чему мне нести все мои сомнения в церковь вашего отца. Это не нужно ни ему, ни мне – никому. Вы же не хотите, чтобы я испортил всем праздник?..

Аманда, похоже, поняла, что на этот раз я буду твердо стоять на своем. С трудом наклонившись, она открыла ящик прикроватной тумбочки и достала оттуда щетку для волос. Глядя, как она осторожно расчесывает Мэгги волосы, я впервые заметил, насколько сильно они успели отрасти. За то время, что она здесь пролежала, ее волосы стали длиннее на добрых два дюйма. Может быть, даже на два с половиной.

– Откуда у вас эта щетка?

– Эта? Купила в магазине дешевых товаров, – ответила Аманда, не глядя на меня.

Я порылся в карманах и достал несколько смятых банкнот и пригоршню мелочи.

– Сколько я вам должен, Аманда?

– Профессор! – Аманда укоризненно посмотрела на меня и покачала головой. – Ведь сегодня сочельник! Вы же не платите друзьям за подарки, которые они вам дарят?.. – И, отвернувшись, Аманда не спеша продолжила свое дело.

Я сел возле кровати рядом с ней и взял Мэгги за руку. В другой руке у меня была Библия. Аманда покосилась на нее и сказала:

– Я вижу, сегодня вы принесли кое-что почитать… Только похоже, вы давно ее не открывали…

– Да, немного запылилась, – согласился я, разглядывая тускло-серую обложку. – Такое случается, если долго не берешь что-то в руки.

– Гм-м… – произнесла Аманда. У нее явно было, что добавить, но в последний момент она решила оставить комментарии при себе.

Наконец она закончила расчесывать Мэгги, и в ту же минуту за окном пошел снег. Крупные, мохнатые снежинки бесшумно спускались с неба и липли снаружи к стеклам окна.

– Как ваши дела? – спросил я после довольно долгого молчания. – Я имею в виду, с ребенком. Что говорят врачи?

– Они говорят, что ребенок большой, а я – маленькая. Предлагают кесарево, но я пока не решила. В принципе, я не против, надо так надо, но мне не очень хочется, чтобы на животе появилось что-то вроде кармана, как у кенгуру. – Она провела ребром ладони по животу и улыбнулась.

Я тоже засмеялся. До сих пор я еще ни разу не смеялся в палате Мэгги. И Аманда тоже. Но сейчас мы оба хихикали, как школьники. Думаю, будь Мэгги в порядке, и она бы с удовольствием к нам присоединилась.

Снег за окном повалил гуще. Мы с Амандой снова замолчали, но теперь установившаяся в палате тишина была немного другой – теплой, уютной, непринужденной. Молчание не тяготило ни меня, ни Аманду, ни Мэгги; молчать так могут только близкие друзья.

Какое-то время спустя Аманда встала со своего стула и отодвинула его обратно к стене.

– Позаботьтесь о мисс Мэгги, профессор. – Она двинулась к двери своей переваливающейся походкой, но на пороге остановилась. – И еще, профессор… – Ее глаза внимательно ощупали мое лицо. – Чтобы говорить с Богом, вовсе не обязательно ждать Рождества…

Я кивнул, и Аманда ушла, а мы с Блу продолжали сидеть с Мэгги. Через час или полтора я вызвал по внутренней связи дежурную сестру.

– Да?.. – Ее голос, доносящийся из динамика переговорного устройства, звучал так, словно я ее разбудил.

– Простите, вы не подскажете, где в Библии говорится о рождестве Иисуса? О том, как Мария и Иосиф не нашли места в гостинице, о волхвах и о прочем…

– Евангелие от Луки, глава вторая, – тут же ответила сестра.

– Большое спасибо, – ответил я, гадая, откуда она знает. Раскрыв Библию, я стал искать указанное место. Дважды промахнулся, но в конце концов нашел нужную страницу.

Мэгги как-то рассказывала, что в детстве отец, укладывая ее в сочельник в постель, всегда читал вслух отрывок о Рождестве. Сейчас я поднес тонкие, полупрозрачные странички поближе к свету и стал читать Мэгги историю, которую она, должно быть, знала наизусть. Когда я закончил, в уголках ее закрытых глаз поблескивала влага, но дыхание было ровным и глубоким.

Покой. Безмятежность. Полная гармония. Все это я увидел на лице Мэгги, когда прикоснулся ладонью к ее разрумянившейся щеке и ощутил живое тепло тела.

Еще почти час мы с Блу сидели с Мэгги и смотрели, как снег белой пеленой укутывает дубы и старые магнолии за окном. Когда я поднялся, чтобы выглянуть на улицу, снаружи стало белым-бело.

Было уже почти десять, когда мы ушли. Прежде чем покинуть палату, я слегка сжал пальцы Мэгги и поцеловал. Ее губы были теплыми и мягкими. Свет оранжево-желтого фонаря на парковке за окном проникал в палату, наполняя ее призрачным золотистым сиянием.

– Мэгги… – прошептал я. – Все, что случилось… В этом никто не виноват. Это просто случилось, вот и все… – Я прикоснулся носом к ее носу. – Я люблю тебя, Мэг. Люблю всем сердцем.