Мои токсичные коллеги. Как пережить abuse на работе?

Придя на встречу, я спокойно и медленно повторил все свои аргументы относительно расчета компенсации в шесть окладов. Сказал, что готов отработать определенное время. Эйчар ответила, что это неслыханно, и сопроводила свой ответ весьма эмоциональной историей о том, как она постепенно, но бесповоротно во мне разочаровывалась: руководительница давно говорила ей о том, что с виду я приятный молодой человек, который «всегда улыбается и на все согласен», но внутри я совершенно не такой. Эйчар, оказывается, верила в меня до последнего – то есть до того дня, когда я отказался увольняться по собственному желанию, – но всему есть предел. Руководительница сообщала ей, что я черствый человек и не ценю хорошего к себе отношения. И теперь эйчар лично в этом убедилась. «Никакие шесть окладов обсуждать мы не будем, – отрезала она. – Раз вы хотите по-плохому, то мы переходим к варианту номер два». Я поинтересовался, что это значит? Выяснилось, что будет составлен некий action plan[39], в разработке которого примут участие привлеченные коллеги; в этом плане с максимальной детализацией будут расписаны мои новые задачи со сроками и очередностью выполнения. Я буду работать под неустанным контролем руководительницы и некоего третьего лица, и мои результаты подвергнутся комплексной проверке, на основании которой будет сделан вывод о моей компетентности. Я буду переведен в офис на обычный режим работы, «удаленка» для меня закончена. Такое развитие событий, с одной стороны, меня огорошило, но с другой – укладывалось в древо решений, которое я подготовил после консультаций с К.

Контролируя дыхание, я начал задавать вопросы (а их было немало), но на каждый получал однотипный ответ от эйчар: «Все, что нужно, будет сообщено вам позднее». Руководительница же, надув губки, молчала, уставившись в ноутбук. А спрашивал я о простых вещах:

1. Не кажется ли вам, что, стремясь оценить мою эффективность и компетентность, вы должны оценивать мои результаты по уже выполненным задачам? Новые задачи я, очевидно, буду выполнять в новых, нестандартных условиях, в которых на меня оказывается давление и существует проблема коммуникации между мною и руководительницей.

2. Что такое action plan? В каких локально-правовых актах компании или статьях Трудового кодекса РФ я могу о нем почитать?

3. Вы предлагали мне уволиться послезавтра, руководительница же заявляла, что не готова продолжать со мной работу. Но теперь она, видимо, изменила свое мнение, и мы снова будем работать как одна команда?

4. Так что же, если верить вашим словам, будет сообщено мне позднее? И когда именно это произойдет?

Эйчар предложила всем нам закончить встречу, а затем, обратившись ко мне, сказала, что я должен ожидать письма по электронной почте. Я ответил, что подожду столько, сколько будет нужно, однако не могу не сказать, что все это: action plan, о природе которого мне не сообщено ни слова, резкая смена моего режима работы с удаленного на офисный, привлечение дополнительных сотрудников для оценки моего профессионализма, – все это, как я считаю, преследует лишь одну цель – оказать на меня давление и создать невыносимые условия для моей работы. Результат такой акции нетрудно было предвидеть. Не в силах вынести этих издевательств, я, как и было задумано моими начальницами, должен был уволиться по собственному желанию.

Я впервые сказал это вслух. И началась буря. Эйчар и руководительница были настолько переполнены возмущением, что сначала подпрыгнули, а затем вскочили со своих мест. Я же продолжал сидеть. А они, перебивая друг друга, стали так орать, что их крик был слышен в коридоре и в других кабинетах. Напомню, что эти орущие женщины не торговки на рынке овощей – они сотрудники международной компании, проработавшие в ней много лет, прошедшие тренинги по этике и эффективным переговорам. Из обрывков их возгласов, которые мне удалось связать воедино, я вычленил следующее: это я оказываю давление на них лично и на всю компанию в целом (ее офисы и представительства функционируют на пяти континентах), это я невыносимый (новое для них слово), неадекватный и необучаемый (а это я уже слышал), и потому на все мои вопросы они теперь будут отвечать только в присутствии юриста (я даже обрадовался, услышав последние их слова, ведь до этого они вообще никак мне не отвечали). И, не успев завершить свою словесную атаку, обе выбежали из комнаты, не попрощавшись со мной.