Мои седые кудри

Но сейчас Кугелю поручалось слишком ответственное дело, от которого зависела судьба людей, в том числе и Хатагова. Последний решил спросить Макара, что он скажет по этому поводу. «Наш парень до конца! — ответил Макар командиру. — Не подведет». И Кугель не подвел. На третий день, утром, он явился в Янушковичи и вошел в хату, где его ждали Хатагов и Плешков, Зверьков, Чуприс и группа автоматчиков. Кугель вручил командиру ответную шифровку, кратко рассказал, как ему удалось найти черный камень со свастикой в полуразрушенной стене дома, вынуть его, положить «почту» и взять на другой день ответ. Зверьков быстро расшифровал цифры: «Орел летает. Лекарство во вторник. Встречай у первого ящика. Лукавый».

Кугелю предоставили заслуженный отдых и отослали спать. А Плешкову командир приказал подготовить свою старую крестьянскую одежду, в которой на «железку» ходили, взять с собою Макара и Золотухина, приготовить на всех документы и двинуться «в поход за солью».

Зверьков все подготовил по высшему классу — сало, крупу, муку: соль можно было только на эти продукты выменять. Документы были такие, что комар носа не подточит. И когда Иван Плешков все проверил, искренне обнял Зверькова: «Ну и мастак ты. Недаром тебя аферистом прозвали!»

…Густая роща, подходившая почти к самому Минску, была на границе третьего кольца оцепления города. Здесь, под поваленной бурей огромной сосной, был так называемый «первый почтовый ящик». Отсюда димовцы получали сведения, сюда они посылали связных, сюда же выходили на связь некоторые подпольщики. Орла еще не было. «Как он проберется через тройное кольцо? — думал Хатагов. — Под видом охотника? Торговца? Как?»

Угадать невозможно. И Хатагов, выставив наблюдателей, ждал.

Орел — в прошлом финансовый работник Эдуард Верлыго. Война застала его в Бресте, где он проверял работу местного банка. Верлыго долго отступал с частями Красной Армии, был дважды ранен, лечился в Москве. Потом добровольцем попросился в тыл врага и был десантирован в отряд димовцев. Перебравшись в Минск, Эдуард сколотил группу подпольщиков и связных, родного брата устроил шофером в торговый центр «Восток», сам стал «бизнесменом» и оброс коммерсантами. Шофер Владислав Верлыго вывозил партизанам из Минска оружие и боеприпасы. Торговый центр «Восток» стал для Эдуарда Верлыго той базой информации и материального обеспечения, без которой димовцам трудно было бы успешно вести войну в тылу немецко-фашистских захватчиков.

Пока Хатагов строил догадки, Иван Плешков, выдвинувшись вперед, уже обменялся паролем с худым и щупленьким охотником, сплошь обвешанным патронташами, и осторожно пробирался вместе с ним к Хатагову. Увидев издали Орла, командир чуть не вскрикнул от радости, но удержался, однако быстро пошел ему навстречу.

— Орел! Жив! — тихо, но темпераментно говорил Хатагов, обнимая того, в существование которого мало верил.

— Хатагыч, вы живы и здоровы, а мы вас все оплакивали, — в свою очередь взволнованно говорил Верлыго. — Гитлеровцы всем объявили, что поймали и уничтожили всех вас. Даже фотоснимки помещали.

— Нашел кому верить! — радовался встрече Хатагов. — Орел, дорогой, летаешь, браток! — продолжал он теребить Эдуарда, хлопал его по плечу, потом снова обнимал, приговаривая: — Живой, молодец, живой без обмана!

— Я сперва не поверил, что вы живы, — говорил Верлыго, — да еще через немца шифровку прислали… — Эдуард утирал катившиеся из глаз слезы. — Долго колебался, но потом решил, что провокации быть не может.

— Ничего не заметил подозрительного, когда из Минска выехал?

— Нет, — спокойнее ответил Верлыго. — Брат меня с собой на машине прихватил, а у него кругом пропуска — продукты развозит.

— Значит, выбраться из Минска можно?

— Трудно, но все же можно, — устало ответил Верлыго.

С этими словами он достал из-за голенища свернутую бумагу и передал Хатагову:

— Вот, прочитаете здесь, кто жив, кто расстрелян и повешен…

— Скажи, Орел, ты до сих пор без подозрений? Слежки нет?

— Пока все в порядке, Хатагыч, — отвечал Эдуард. — Вот тут еще тебе самые секретные записки. — И Верлыго положил Хатагову в карман три гильзы, вынутые из патронташа.

— Хорошо, посмотрим потом. Вижу — твой багажник не пуст.

— Мне и Владиславу этот багажник дорого обошелся. Очень дорого.

— Пришлось заплатить? — спросил Хатагов.

— Пришлось, — тяжело вздохнув, ответил Верлыго. — Жизнью матери заплатили.

— Как так, что ты говоришь? — вскрикнул Хатагов.