Мой Рагнарёк

– С чего это такая честь? – Настороженно спросил я. – Что-то ты больно мягко стелешь… В прошлый раз стоило мне только заикнуться, чтобы ты нам подыграл – помнишь, как ты взбеленился?

– Взбеленился, было дело. – Спокойно согласился он. – И знаешь почему, Отец Битв?

Тогда я был очень слабый, очень гордый – как все слабые! – и очень глупый – как все гордецы. Ты говорил дельные вещи, Один, но я слушал не тебя, а свое капризное сердечко, которое требовало, чтобы я ни за что не играл в чужую игру – только в свою собственную!… Но с тех пор у меня было достаточно времени, чтобы узнать себя получше. Я понял, что просто рожден для того, чтобы играть в чужие игры – хотя бы потому, что своей собственной "игры" у меня отродясь не было, и никогда не будет – так уж все забавно устроено! Скажу тебе больше: с того дня, как мы расстались я только и делаю, что играю по твоим правилам – правда, я сам не сразу это заметил…

Одним словом, ты забил мне хороший гол, Один. И это правильно, так мне и надо!

– Что я сделал?

– Забил мне гол. Не знаешь, что такое футбол? Спроси у Афины: насколько я понял, их, Олимпийцев, в свое время от телевизоров за уши оторвать было невозможно!

– Это почти правда. – Вот это новость: Афина снова начала улыбаться, совсем как прежде! – Футбол – это такая игра, Игг… Одним словом, Макс хотел сказать, что ты одержал над ним своего рода победу!

– Макс? Это твое имя, гость? – Удивленно спросил я. Хороша же Афина: знала его имя, а мне не сказала!

– Одно из. Совершенно бесполезное, в смысле – не настоящее… да и нет у меня настоящего имени, и не было никогда! Но оно до сих пор нравится больше прочих. – Охотно объяснил он.

– Ладно, ты хорошо говоришь. А теперь скажи сразу: чего ты хочешь от нас?

– Спросил я. – Ни за что не поверю, что тебе от нас ничего не надо!

– Мне? От вас? – Он всерьез задумался, потом развел руками. – Сам не пойму: и что мне от вас может быть надо? Скорее всего, все-таки ничего… кроме вашего участия в игре, разумеется. Вообще-то, вы можете спокойно сидеть на своей амбе и раскладывать пасьянсы, я и без вас отлично справлюсь, но… Знаете что? Вы мне нравитесь, ребята. И мне будет приятно прожить свои последние дни на этой прекрасной земле в вашем обществе. А там – черт его знает: вполне может оказаться, что никакие они были не последние… Вот, собственно, и все!

– Ты-то чего себя хоронишь? – Усмехнулся я. – Насколько я понимаю, тебе ничего не грозит.

– Я тоже так думал сначала. Враки все это! В Последней Битве не может быть победителя… Знаешь, что твоя подружка Вельва рассказала твоему же приятелю Локи? В финале намечается великое "ням-ням"!

– Ты можешь выражаться не столь витиевато? – Спросил я. – Я и сам люблю говорить иносказаниями, да чего уж там, я – первый, кто завел такой обычай!

Но я не понимаю тебя, гость.

– А тут и понимать нечего! – Отрезал он. – Локи сказал мне, что в конце битвы Мировой Змей должен сожрать победителей. Понимаешь теперь, почему он не стал драться со мной за честь предводительствовать армией мертвецов? Он был счастлив, как именинник! И понимаешь ли ты теперь, почему я решил играть в твою игру? Мы все в одной лодке, Один. А раз так – почему бы нам не объединиться с самого начала? У нас есть общий враг – это самое великое "ням-ням". Кто бы нас не пережевывал – все плохо… Я решил, что этому не бывать. А если уж я решил – значит, так и будет. Вышло так, что я здесь самый главный – вот и воспользуюсь служебным положением в личных целях!

У меня голова кругом шла от скороговорки этого безумца, но я уже смирился с тем, что его невозможно заставить говорить так, как это принято между разумными мужами.

– А теперь позволь и мне спросить вслед за Одином: чего ты хочешь от нас, гость? – Судя по всему, Афина тоже пыталась выпутаться из паутины его болтовни. – Все, что ты говоришь, хорошо, но невнятно. "Объединиться" – что ты имеешь в виду, когда произносишь это слово?

– Чего тут непонятного? "Объединиться" – это и значит: объединиться.

Прибыть к месту Последней Битвы не с разных сторон, а приехать всем вместе, а там – по обстоятельствам… Кстати, было бы неплохо объяснить вашим коллегам: и твоим Олимпийцам, Паллада, и твоим Асам, Один, что сражаться мы будем не друг с другом, а с этой тварью, которая собирается проглотить нас – всех, без разбора, богов и людей, живых и мертвых… Может быть, нам предстоит сражаться даже не со змеем, а с самой судьбой – но что еще нам остается?

– Положим, ничего. – Согласился я. – А знаешь ли ты, что кроме нас есть еще и другие? Валькирии в своем время сообщили мне, что воины Христа уже давно приготовились к битве "со злом" – по их собственному выражению – и они предлагали мне союз, а кроме них есть еще кто-то… Даже если я уговорю своих несговорчивых родичей не бряцать мечами прежде, чем их об этом попросят – впрочем, в случае чего, их можно и заставить! – что ты будешь делать с остальными?