Мой профессор - волк! [полная]

Да что там сердце — всю меня разодрал. И душу и тело — все в мясо… Меня корежило даже вспоминать об этих его словах — больно было так, что скрутиться хотелось в клубок, сжать кулаки и орать!

Господи, как же жить-то теперь с этой болью?

Вот уже первый этаж, впереди верь черного ходя гостиницы… Перепрыгнув через последние три ступеньки, я скакнула вперед, ко входу, толкнула дверь, тут же ослепнув от солнца, и выбежала наконец наружу.

Тут до меня дошло, что если я не хочу с ним разговаривать прямо сейчас, дверь не поможет — через пару секунд он догонит меня… И я рванула дальше. Свернула куда-то в подворотню, в проход между гостиницей и другим зданием, и увидела еще одну дверь — обратно внутрь, в подсобные помещения. Подпертая, чтобы не захлопнулась, дверь была приоткрыта для работников гостиницы. В частности, для молодого парня в фартуке, который как раз вышел покурить.

— Стейси!! Сто… — донесся до меня громогласный рев, но я плотно закрыла уши и побежала вперед, к этой лестнице, чтобы не слышать приказов. Пусть подопечным своим приказывает, а я как-нибудь сама разберусь, когда мне стоять, а когда бежать…

Страшный грохот сотряс землю под моими ногами, но уже не оборачиваясь, я взлетела по этой лестнице — обратно наверх, в гостиницу.

Да, я знала, что мне нельзя никуда сбегать от него, пока он не решит, в какое безопасное место пристроить меня, раз уж решил дать мне отставку — я не такая дура, чтобы не понимать, что в данной ситуации нельзя никуда сбегать. Моя обида и боль не стоят моей жизни.

Продолжая всхлипывать, я побрела вдоль подсобных помещений в поисках лестницы наверх. Пусть он там мечется, лишенный нюха, пусть поищет меня. А я спокойно вернусь в номер и буду собирать вещи.

Если смогу. Потому что единственное, чего сейчас хотелось — это зарыться головой куда-нибудь в подушку и там умереть.

В кармане джинсов завибрировал телефон. Не глядя, я вытащила, глянула на экран — мама! Внутренне подсобравшись и приказав себе перестать плакать, я нажала на зеленый кругляш приема связи и поднесла телефон к уху.

К моему удивлению, мама тоже плакала.

— Солнышко, какое счастье, что ты ответила!

— Что случилось? — я очень сильно постаралась не шмыгать носом, но мама бы и не расслышала, потому что шмыгала сама.

— Тут пришла полиция… арестовать Грега… о боже, отпустите его! — закричала она вдруг по-английски. — Ему нельзя в тюрьму, у него астма… Не трогайте его!

В телефоне раздались невнятные ругательство, и пугающий глухой стук, сопровождаемый маминым визгом.

Если бы Грег был белым, я бы подумала, что что-то упало. Но Грег был черным — точнее темным. Мулатом — вроде так таких называют. И первое, что пришло мне в голову — это то, о чем вот уже несколько месяцев кричали со всех экранов телевизоров — бравым полицейским надоело вежливо арестовывать, и они перешли к более радикальным мерам.

— О господи! — у меня внутри все похолодело, собственные проблемы отступили куда-то очень далеко. — Мама, объясни мне, что происходит! Немедленно! Что Грег натворил?!

— Ничего! Ничего он не натворил! Его подозревают в похищении из-за твоей пропажеи! Этот ублюдок Тайлер наврал, что видел в последний раз тебя с ним!

Закрыв глаза, я прислонилась к стене.

— Что?

— То!! — мама уже в открытую рыдала, и я понимала, что в таком состоянии она вполне может броситься «спасать» отчима. И сама огрести. А с криминальным «рекордом» ее выставят из страны в пять минут!

Надо было действовать немедленно — прежде, чем мать наделает глупостей.

— Так! — приказала я, стараясь воспроизвести в голосе властные нотки моего альфы. — Спокойно подойди к ним, и скажи, что я появлюсь через… — я подумала, соображая, как быстро смогу добраться до дома, — через полчаса…

К Тони после всего случившегося обращаться не хотелось, но придется. Если начну сейчас искать такси, смогу добраться только за час — все же мои живут в сабурбии, а это не близкий свет… Да и опасно сейчас куда-то ехать самой.

— Через полчаса, — повторила я. — Попроси, пусть подождут в доме — если увезут Грега, засчитают привод в полицию, а это плохо. Поняла?

— Да… — мать в последний раз всхлипнула и куда-то ушла. Я услышала невнятные разговоры, кто-то ответил матери со странно знакомым акцентом, потом секунд десять я слушала тишину, а потом трубку взял мужчина.

— Стейси Маллори? — его голос был резким и хриплым, словно на том конце связи телефон поднесли к клетке с говорящим вороном, а не дали человеку.

— Да… — у меня вдруг у самой пропал голос, стал сиплым, будто я простыла.

Мой невидимый собеседник издал смешок — такой же каркающий, как и его голос.

— Я очень рад, что скоро увижу тебя, Стейси Маллори. Потому что иначе мне пришлось бы позволить моему новому бойцу вырвать твоему отчиму горло. А, возможно, и матери.

Где-то на периферии раздалось недовольное рычание.

— Слышишь? Он расстроился… — мужчина негромко хохотнул. — Наверное, мне все же придется позволить ему разодрать хоть кого-нибудь… Бойцов ведь надо поощрять — не так ли, моя маленькая беглянка?