Мой профессор - волк! [полная]

— Завтра переезжаем в новый дом, — устало сообщил, потирая виски.

Я повернула голову и с надеждой глянула на него.

— И все? Думаешь, там они нас не найдут? Кем бы они ни были…

Он поднял на меня глаза — покрасневшие и помутневшие от переживаний.

— В своем доме, во главе стаи, вожак становится сильнее. А рядом с избранной, по всей видимости, сильнее еще и в других смыслах. Но даже если бы я не был вожаком — чем больше стая, чем ближе волк к лесу, тем способнее он отразить врагов, учуять их, заманить в ловушку… Мой отец долгое время был совершенно неуязвим — пока мать…

Он вдруг замолчал, поняв, что сболтнул лишнего. Я обиженно поджала губы — сам, небось, уже бросился бы мысли мои читать!

— Ты уже экспериментировал с новыми способностями? — нарочито резко я перевела тему. Пусть не думает, что мне интересно, что там его мать натворила.

Он кивнул.

— Да. Получается, только если я разозлюсь. Брайен выбесил меня, когда ты была на лекции, и я запустил в него пепельницей со стола — даже не прикасаясь к ней. Увернулся, говнюк.

Я усмехнулась — охотно верится. И что выбесил, и что увернулся.

— Чем же Брайен заслужил гнев моего господина? — вздохнув, я придвинулась и потерлась головой о крепкое мужское плечо, от которого так умопомрачительно пахло.

Тут же меня обняли и притянули еще глубже, окутывая родным, знакомым теплом.

— Я приказал ему перестать участвовать в боях без правил, где в прошлый раз его чуть не убили.

— Ого! — я приподняла голову, глядя на Тони расширившимися в изумлении глазами. — Ничего себе! Я и не знала, что твой брат настолько безбашенный! И что он ответил?

— Он сказал, что… подумает. А учитывая нашу с ним иерархию, это все равно что показать мне средний палец. Разумеется, я захотел наказать его. И, вероятно, это желание материализовалось катапультированием пепельницы ему в голову.

Я фыркнула.

— То-то он удивился. И кстати, что пепельница делала так близко к тебе? Ты опять курил?

— О да… — он вздохнул. — Нервы, детка. Знаю, что это плохо, знаю, что отбивает нюх, но сдержаться в такие минуты чрезвычайно трудно… Как представлю, что тебе может грозить опасность из-за меня… И ведь надо же — только недавно я думал, что Блэкстоун и судебные разборки — это самое страшное, что нам грозит! Не удивлюсь, если это сектанты из людей — те самые, о которых я тебе рассказывал. Когда люди узнают об оборотнях, им совершенно отказывают моральные, общечеловеческие нормы и здравый смысл…

— Я люблю тебя.

Он замолчал так резко, словно врезался с разбегу в стену. Даже немного задохнулся. Я сама замолчала, не веря, что сказала это вот так просто, вслух, причем совершенно не кстати.

Не знаю, что на меня нашло, но мне просто необходимо было это сказать — прямо сейчас.

— Я люблю тебя, — повторила, заставляя себя не краснеть, не отворачиваться и не дрожать голосом.

— Стейси… ты… — он выглядел совершенно потрясенным — будто я ударила его, а не призналась в любви. Поднял ко мне руку, провел пальцами по щеке, и я увидела, как прыгнул кадык на его шее, будто он проглотил застрявший в горле ком.

А у меня почему-то слезы на глазах выступили. Раздраженная, что больше ничего не вижу, я принялась стирать их, моргать что было силы… и замерла, когда мое лицо взяли в ладони.

— Скажи еще раз.

Вероятно, он взял себя в руки, потому что его голос был спокоен — словно он просил меня передать ему солонку, а не признаться в любви. Однако руки, обнимающие мое лицо, еле заметно вздрагивали и были такими горячими, что мне стало жарко. Во рту у меня тоже стало жарко и сухо, и пришлось облизнуть губы.

— Я люблю тебя, Тони… И мне кажется, уже давно.

Я вдруг поняла, что если он сейчас скажет, что все это слишком рано и не к месту, а сам же говорил мне это в пылу страсти (а может, мне вообще послышалось), я умру. Просто умру.

Но он сказал кое-что другое. Кое-что гораздо хуже. И это перевернуло мой мир, раскрошило его и осыпало меня ранящими, режущими осколками.

— Я хочу, чтобы ты ушла от меня, Стейси, — сказал он, все еще держа мое лицо в ладонях. — Хочу, чтобы ты… оставила меня. Прямо сейчас.

***

Захлебываясь слезами, я бежала вниз по лестнице, боясь только одного — что он остановит меня. Что заставит меня замереть на месте и выслушивать его объяснения — без сомнения разумные и правильные. Как нам не стоит быть вместе, потому что я не достойна его, или наоборот, потому что он старше меня на столько лет…

— Сволочь! Гад ползучий! Я ему в любви признаюсь, а он… — всхлипывая, я бежала вперед, почти не видя дороги, спотыкаясь через шаг и только чудом не скатываясь вниз по ступенькам.

— Стейси! Я не хочу приказывать тебе, ты упадешь! Стейси! Ты не так поняла меня… Да чтоб тебя… — ругаясь, Тони бежал за мной — где-то на пролет выше, не сообразив сразу же остановить меня.

И очень хорошо! Успею добежать до выхода из отеля, прежде, чем он рискнет.

Я не знала, куда бежала, но точно знала от чего и от кого — такого позора у меня еще не было в жизни. Он разодрал мое сердце в клочья этим своим «я хочу, чтобы ты ушла от меня».