Мой профессор - волк! [полная]

Зайдя в ванную комнату, я нашла небольшое полотенце в шкафу, смочила его холодной водой и приложила к ране поверх бинта, с облегчением вздыхая — пусть бинт будет мокрым, но ощущение блаженной прохлады в месте укуса того стоило.

Так, не убирая полотенце, я забралась в постель под одеяло и свернулась в клубочек. Уже под утро, устав прислушиваться к тому, что происходило за окном, в доме и в себе самой, я, наконец-то, крепко уснула.

***

Темные фигуры, похожие на бестелесные тени подхватывают меня, обездвиженную, под руки и куда-то несут…

Я не вижу, куда. Знаю только, что там впереди, во тьме, меня ждет страшное. Живое. Ждущее меня и алчущее крови.

Я не сопротивляюсь — зачем? Судьбу ведь не обманешь, это я знаю теперь совершенно точно. Уже пыталась убежать — много-премного раз. Но все было предрешено еще до моего рождения, и я должна пройти через это.

Так говорил мне он — тот, кто выследил, похитил и привел меня сюда, в Старый Храм, прибежище Долгоживущих.

Я ведь последняя из тех, кто мог помешать свершиться тому, что было предначертано, и судьба постаралась помешать уже мне.

Темные фигуры в плащах до самого пола доводят меня до алтаря перед фигурой древнего бога, украшенного цветами. И я вижу на алтаре сверток — что-то завернутое в толстую многослойную тряпку, на вид мокрую.

Тянусь рукой, ничего так не желая, как развернуть тряпки, понять, что там, в этом свертке, потому что знаю, что это очень, очень важно. Но мне не дают, опускают руку вниз и говорят совершенно бесцветным, бесполым голосом.

— Сначала надо убедиться в том, что ты истинная.

Разворачивают куда-то в сторону, и я вижу клетку на полу. На каменном полу, в самом дальнем углу помещения Храма. Не успеваю моргнуть, не успеваю спросить, кто там, как клетка оживает — из глубины ее, с ревом и рычанием, на меня бросается огромный, серебристо-серый волк. Ударяется о прутья носом — окровавленным, видно, что бился о клетку давно и часто.

Я знаю, что волк не должен кидаться на меня, и в испуге шарахаюсь назад… но твердая рука упирается мне в спину и толкает вперед. Удерживает от падения лицом вперед, и я чувствую, как кто-то развязывает веревку вокруг моих ног. А потом снова толкает.

— Иди, — приказывает мне бесполый голос. — Он зол и хочет покарать тебя. Но если ты его истинная… он не тронет.

И я иду — на совершенно ватных, подкашивающихся ногах. Иду вперед, прямо в распахнувшуюся передо мной зев клетки, навстречу чудовищу, лязгающему цепью и исходящему от бешенства слюной.

Подхожу все ближе и ближе, не сводя глаз, с огромных оскаленных клыков…

Потом перевожу взгляд выше — на его глаза, подернутые красной пеленой ярости… бессмысленные звериные зрачки, в которых нет ни грамма понимания…

И неожиданно радуюсь. Потому что знаю, что он выживет. А я — нет.

***

Из сна меня выдрали так неожиданно, что я даже закричать не успела — ясно было, что еще секунда и мой отравленный слюной оборотня мозг напридумывал бы таких ужасов, что я бы тут стекла выбила своими воплями.

Это ж надо присниться такому… Храм, долгоживущие… волк в клетке… алтарь этот…

Брр!

Не желая видеть продолжение кошмара, я решила встать — тем более сквозь тонкие шторы уже струился вполне себе утренний свет. Наверняка, оборотни отлеживаются сейчас каждый в своей норе… кроме Тони, чью нору заняла сегодня я.

Прислушалась — в доме было совершенно тихо и спокойно. На улице — тоже. Неужели враждебный клан решил отступиться? В сердце пробежался холодок — а вдруг… тихо оттого, что все кончилось плохо? Вдруг всех убили? Или забрали в плен?

Помотала головой, сама понимая, как бредово это звучит — все же в Сокрытом Мире, судя по всему, не война и не анархия! И вообще, вчера про суд речь шла и отпочкование молодежи от старого клана, что должно было хоть стариков оградить от суровой длани правосудия.

Значит если и грозит нам с профессором опасность, то от закона, а не от бандитского нападения.

Хотя… иди их знай, этих Блэкстоунов. Может, им как раз на законы и плевать.

Выходить мне запретили, поэтому побродив по комнате и воспользовавшись уборной, я решила узнать новости у прислуги, очень надеясь, что на мой зов откликнется человек, а не кто-нибудь в «промежуточной форме».

Позвонила по внутреннему телефону — старинному аппарату, у которого надо было поднять трубку и прижать ее к уху. Задумалась было уже, что делать с кругляшом с дырками и цифрами на передней панели, как вдруг в трубке ответили — женщина, незнакомым мне голосом.

— Слушаю вас.

На мгновение я растерялась.

— Кто это?

Услышав мой голос, на том конце провода резко замолчали. И продолжили через несколько минут — прокашлявшись, будто у говорящей голос осип.

— Стейси? Гостья Энтони, я правильно понимаю?

Я даже трубку от уха отставила, изумленно оглядывая ее — вдруг в этих старых телефонах еще и камеры были? Но нет, ничего подобного. Снова приложила к уху.

— Да…

— Мне велено передать вам, если вы позвоните… зачитать вам записку.

— От кого? — я в изумлении подняла брови. — Я вообще-то звоню, чтобы попросить принести воды и чего-нибудь пожевать, если есть. Яблоко какое-нибудь…