Мой профессор - волк! [полная]

А вот это произвело фурор. Молодые оборотни снова загалдели, зашумели — в совершеннейшем возбуждении и каком-то не вполне понятном мне восторге. Двое парней, которых сегодня утром при мне снабдили двустволками и отправили на чердак, схватили вилки с ножами и застучали по столу, скандируя «Тони! Тони! Тони!»

Кристи захлопала в ладоши и прям поверх моей головы кинулась обнимать брата, вихря ему волосы, девицы-подростки чуть не сделали то же самое — но их вовремя остановила мать, молчаливая, суровая женщина, очень похожая на Агнес, только с более темными волосами. Сын здоровяка с пикапом переговаривался о чем-то с отцом, споря и мотая головой в сторону Тони.

— Ты… уверен? — услышала я тихое с другой стороны от Макмиллана. Брайен не восторгался — он явно больше был шокирован таким решением. — Я, конечно, с тобой, но…

— У тебя есть другие предложения? — краешком рта спросил Энтони. А вслух сказал, разом успокаивая обеих девчонок. — Вы две остаетесь с отцом, так что не скачите тут… Молоды вы еще отделяться.

И тут я поняла, к чему все это. Он пытается оградить родителей, а не просто повздорил с отцом и решил хлопнуть дверью. Уходит и берет с самой только молодых и сильных, способных перегрызть врагу глотку и постоять за свою жизнь.

И все это… из-за меня. Я только что, не произнеся не единого слова, разбила семью. Расколола крепкую, сплоченную стаю на две половины — молодых и старых — и еще неизвестно, чем все это закончится.

На мать Энтони я даже смотреть боялась — вообще не могла здесь больше находиться, до того стало плохо и противно.

Я не могу так, поняла вдруг. Не могу быть яблоком раздора, из которого, возможно кто-нибудь погибнет или станет изгоем.

Хотела вскочить на ноги, убежать куда-нибудь, где я в тишине и покое и покое приму свое решение, которое, возможно будет заключаться в том, чтобы сдаться этому гребанному Блэкстоуну, если уж из-за меня тут может бойня начаться с кровавым судилищем.

Но даже убежать самой мне не дали. В какой-то момент оборотни одновременно, словно по команде затихли, и словно электрическая волна пробежала по их спинам и плечам.

Только тут я заметила, как сильно потемнело небо за окном столовой. Неужели уже взошла луна?[1]

— В мою комнату, Стейси, — глухо приказал Макмиллан. — Запрись и не выходи, пока я не позволю тебе.

Ноги сами подняли меня и понесли к выходу из кухни — приказ был настолько явным, что я даже не пыталась противиться. Уже на выходе оглянулась, обуреваемая нездоровым любопытством — неужели они прямо тут начнут оборачиваться?

И скрестилась взглядами с теткой Тони, матерью двух девочек-подростков — судя по расширенным зрачкам и чуть отвисшей челюсти, тетка была очень и очень удивлена.

----------------

[1] Обед в Америке традиционно устраивают между пятью и восемью часами вечера. Ужина как такового нет.

Глава 13

Ночь прошло относительно спокойно.

В том плане, что никто не покушался больше на мою девственность, не раздавал всяких унизительных приказов, не орал и не обвинял в том, что всей стае теперь грозит смертельная опасность.

Кроме меня самой, разумеется. Я не знаю, сделала бы я геройский поступок и ушла, если бы не приказ, но теперь выхода у меня не было. Я специально потрогала ручку двери — руку ошпарило так, что как бы ожога не случилось.

Хорошо, что в комнате у профессора был туалет с душевой, а то бы пришлось… уф, даже думать противно, что бы мне пришлось.

Самого Макмиллана я услышала всего лишь еще один раз перед ночью — мы поговорили через дверь, чтобы под влиянием изменений, которые уже завладели им, не случилось чего-нибудь… нехорошего. Сказал, чтобы я заперлась покрепче, проверила все окна на предмет запертости и спокойно ложилась спать. А если буду голодна или мне еще что-нибудь понадобиться, могу позвонить по внутреннему телефону — в доме остается прислуга. Кто эти люди (и люди ли они), он не уточнил, и увы, так и не разрешил мне позвонить домой, пообещав, что завтра что-нибудь придумает.

С удивлением я вдруг поняла, что не хочу, чтобы он уходил, и вовсе не потому, что мне страшно. Хотя и это, конечно, отчасти. В любом случае, ничего так сегодня не хотелось, как уснуть, вжавшись спиной и попой в крепкое мужское тело.

Вот если бы еще не надо было перед этим заниматься всем этим развратом, который безусловно придумал бы для меня профессор, было бы совсем замечательно.

До самого утра я ворочалась, засыпая и снова просыпаясь — то от кошмаров, то от воя в лесу вокруг дома, то от глухой, ноющей боли в шее. Подумала даже несколько раз встать и позвать прислугу, чтобы дали мне таблетку, но передумывала — не такой уж и сильной была эта боль, чтобы забивать ее анальгетиками. Скорее тупой и надоедливой.

Позже я догадалась, что от настоящих страданий меня спасла та самая «близость», которая все же была у меня с моим альфой. Да, возможно ее было недостаточно, но все же боль в ране мой вчерашний «недоминет» притупил, что позволило хоть как-то ее терпеть.