Мой мастер

— А на фига мне они? У меня и дома-то нет.

— Будет, Федя. Все еще впереди… А пока и в тюрьме пригодятся.

— Только и знаешь, что каркать! — расстроился Косой и вернулся к столу, не испытывая никакой благодарности.

— Гаврила Петрович! — Трошкин продолжил роль Деда Мороза. — Это тебе, — и протянул Хмырю такие же тапочки.

— Спасибо, — поблагодарил Хмырь, заметно обрадовавшись. — Настоящая шерсть… — по-хозяйски отметил он.

— И это тоже тебе. — Трошкин протянул Хмырю письмо.

Тот поглядел на конверт, прочел обратный адрес и быстро вышел из комнаты.

— А это тебе, Вася. — Трошкин подошел и протянул Али-Бабе пару носков.

— Давай. — Али-Баба взял носки и сунул их в карман.

Трошкин снял маску и разлил по бокалам остатки шампанского.

— Ну, будем, — сказал он.

— Кислятина, — поморщился Косой. — Скучно без водки.

— А что, обязательно напиваться как свинья? — возразил Трошкин.

— А чего еще делать?

— А вот так посидеть, поговорить по душам.

— Я не прокурор, чтоб с тобой по душам разговаривать, — хмуро отозвался Косой.

— Можно поиграть во что-нибудь, — предложил Трошкин.

— Хе! Во дает! — Косой восхитился наивностью предложения. — Нашел фраера с тобой играть: у тебя в колоде девять тузов!..

— А необязательно в карты. Есть много и других очень интересных игр. Вот, например, в города — знаете? Я говорю: Москва, а ты на последнюю букву — Астрахань, а ты, Вася, значит, на «Н» — Новгород. Теперь ты, Федя.

— А что я?

— Говори на «Д».

— Воркута.

— Почему Воркута?

— А я там сидел.

— Ну хорошо, Воркута. Теперь ты, Вася, говори на «А».

— Джамбул, — грустно сказал Али-Баба.

— При чем тут Джамбул?

— Потому что там тепло, там мама, там мой дом.

— М-да… Ну ладно, — махнул рукой Трошкин. — Давайте тогда так: я выйду, а вы что-нибудь спрячьте. А я вернусь и найду.

— Ты бы лучше шлем нашел, — посоветовал Косой.

— Мы будем прятать, а ты в дырку смотреть, да? — недоверчиво отозвался Али-Бабд.

— Ну хорошо, — терпеливо согласился Трошкин, — тогда пусть Федя выйдет и спрячет, а ты следи, чтобы я не подглядывал.

— Почему я? — обиделся Косой. — Чуть что, сразу Федя!

— Пасть разорву, паршивец этакий! — строго пообещал Трошкин.

— Пасть, пасть… — сразу струсил Косой и, взяв со стола спичечный коробок, пошел его прятать.

— Слушай, Доцент, ты когда-нибудь был маленький? — неожиданно спросил Али-Баба.

— Был.

— У тебя папа-мама был?

— Был.

— А зачем ты такой злой? Зачем такой собака?

Трошкин посмотрел на Али-Бабу трошкинскими своими глазами.

— Эх, Вася, Вася!.. — вздохнул он.

Скрипнула дверь. На пороге обозначилась безмолвная фигура Косого.

— Спрятал? — обернулся к нему Трошкин.

— Хмырь повесился… — тихо и без всякого выражения проговорил Косой.

А через год попал я в слабосилку,
Все оттого, что ты не шлешь посылку,
Ведь я не жду посылки пожирней,
Пришли хоть, падла, черных сухарей… —

с чувством пропел гардеробщик. Налил себе стакан водки, чокнулся с человеком, которого мы видели в кепке (сейчас он был без кепки). Выпил и заплакал.

— Митяй, — спросил он человека без кепки, — ты меня уважаешь?

Митяй кивнул.

— Пришить его надо, легавого этого. Всю песню мне испортил.

В дверь постучали сложным условленным стуком.

Двое вскочили из-за стола. Гардеробщик встал за дверь, а Митяй взял со стола второй стакан, кинул его под кровать. Потом быстро открыл дверь и отскочил.

В дверях стоял Белый-Доцент.

— Э-э-э… — пьяно хихикнул гардеробщик. — Сам пришел…

— И ты здесь… — прохрипел Доцент, закрывая за собой дверь, устало прислонившись к косяку. — А я было к тебе сунулся, да только почувствовал: засада там. Я чувствую. Я всегда чувствую… Схорониться мне надо, Митяй…

— Пошли, — сказал Митяй, надевая пальто.

Трое подошли к каркасу строящегося дома, по деревянным мосткам полезли вверх.

— Куда это мы? — спросил Доцент.

— Идем, идем…

На площадке девятого этажа Митяй остановился.

— Вот и пришли, — сказал он.

Доцент огляделся. Стен у дома еще не было, внизу пестрыми огнями переливалась новогодняя Москва.

В руках Митяя сверкнул нож. Гардеробщик достал из кармана опасную бритву.

— Понятно, — прохрипел Доцент, отступая на край площадки.

Митяй замахнулся ножом, потом, изогнувшись в прыжке, выбросил вперед руку. Доцент едва заметным движением увернулся, в какую-то секунду оказался за спиной Митяя и двумя руками с силой толкнул его в спину.

Митяй балансировал на самом краю площадки, пытаясь удержаться. Доцент легко подтолкнул Митяя, его нога ступила в пустоту, он с коротким криком полетел вниз.

Сзади к Доценту подкрался гардеробщик. Взмахнул бритвой.

Хмырь лежал на широкой профессорской кровати, маленький и жалкий. Косой и Али-Баба сидели рядом, а Трошкин на пуфике возле трюмо.

— Больно, Гарик? — участливо спросил Али-Баба.

Хмырь потрогал шею, покрутил головой.

— Больно, Вася… — всхлипнул он.

— Чего врешь-то? — вмешался Косой. — Откуда ж больно, когда ты и голову в петлю толком не успел сунуть!..

— Молчи, — сказал Али-Баба. — Ему тут больно, — он постукал себя по левой стороне груди. — Да, Гарик?