Мой любимый негодяй

Потому что была еще и более обширная, окаменевшая ее часть, где отпечатались все причины, по которым Люси считала, что ее нельзя любить. Однозначно сформулированные, конкретные и многочисленные причины: слишком требовательна, слишком прямолинейна, слишком резка, слишком нетерпелива. Слишком много, слишком мало, слишком неестественно. Порознь все эти недостатки можно скорректировать, ими можно управлять. А вот всепроникающая магия романтической любви, способная проскальзывать сквозь пальцы подобно легкой дымке, необъяснима и неподконтрольна. Тристан просто любит ее. И Люси ни за что не хотела его терять.

– Ну ладно, слушай, – сжалился Тристан. – Например, я положительно на тебя влияю. Ты больше смеешься и меньше работаешь, когда я рядом.

Она открыла глаза:

– Эти вещи делают счастливой меня.

Он пожал плечами:

– А знаешь, меня тоже. Огромное удовольствие – доставлять радость женщине, зная, что она не зависит от моего внимания. Ты впустила меня в свою жизнь потому, что хотела меня, а не потому, что во мне нуждалась. Очень лестно.

Вообще-то она в нем нуждалась. Теперь Люси знала, что любить – значит нуждаться в ком-то, даже если он не предлагает ничего, кроме себя. Однако вместо того она заявила:

– Каким храбрым должен быть мужчина, выбирающий женщину, которая хочет его больше, чем в нем нуждается!

– К счастью, я и есть тот храбрец. Или тебе показать Крест Виктории?

– Ты можешь быть серьезным?

– Я серьезен. Ты самая храбрая женщина, которую я когда-либо встречал. Помню, как увидел тебя в тринадцать лет верхом на громадной лошади, несущейся во весь опор… А в последние месяцы у меня открылись глаза: я увидел за воительницей женщину, куда более яркую, чем любые мои фантазии. Самому смешно – каким же глупым я был. Я склоняю голову перед твоим упорством и твоим мужеством. Твой азарт меня вдохновляет. Ты проносишься, как ураган, и перекраиваешь любого, кого заденешь по пути. Только представь, какую бурю мы вызовем, если объединим усилия! Но я отвлекся от темы. Ты всегда видишь самую суть. Ты предпочитаешь правду комфорту. И поверь, я нуждаюсь в женщине, которая смеется в лицо всему безобразному, которое таится в глубине моей души. Мое сердце, даже почерневшее, принадлежит тебе и только тебе, до тех пор пока ты не прекратишь желать меня. И даже после оно останется твоим.

Люси молчала, и Тристан вскинул голову:

– Слишком витиевато?

– Нет, – хрипло выдохнула она. – Нет. Ты увидел меня настоящую.

– Да.

– После всего вздора, что я тебе наговорила…

– Любимая, я верю тебе как раз из-за всего этого вздора.

– Я чувствую с тобой то же самое. – У нее перед глазами все поплыло. – Вижу тебя настоящего.

Десять лет назад он увидел ранимую девушку, нуждающуюся в друге, в то время как другие видели скандалистку и мегеру. А Люси было нужно, чтобы ее приглашали на танец, поддерживали ее и спорили с ней, развлекали и дразнили, и он понимал это уже тогда. Он никогда не боялся ее. Он боялся своего сердца, в чем она вряд ли могла его попрекнуть.

– Да, – прошептала Люси. – Я понимаю тебя, и ты понимаешь меня. И мой ответ – «да».

– Да? – Тристан не верил своим ушам.

Люси взяла его лицо в руки:

– Я согласна обручиться с тобой, согласна ждать, когда по закону смогу быть равной тебе. – И добавила, не дав ему ответить: – Предупреждаю: замужем я или нет, я никогда не займу место «ангела в доме».

Он положил руки ей на талию, коварно улыбнувшись:

– Ты разговариваешь с мужчиной, который предпочитает ангелу деву-воительницу.

Деву-воительницу?

Не может быть.

– Твоя поэма… Неужели…

Он развел руками:

– В той или иной форме героиней моих стихов всегда была ты.

– Ну ты и негодяй! – К Люси наконец вернулась способность дышать. – Я хотела сказать, ты опять прикидываешься негодяем. Может, еще скажешь, что все это время берег себя для меня?

Он рассмеялся. Люси наклонилась к его лицу, и они наконец поцеловались.

Да.

Он поднялся с колен, не прерывая поцелуя, и Люси воспарила – в прямом смысле воспарила, ноги оторвались от пола. Тристан приподнял ее, бережно прижимая к своей надежной груди, и Люси окутал знакомый запах, который было так приятно снова вдыхать.

Тристан заглянул ей в глаза:

– Contra mundum?

Она улыбнулась:

– Contra mundum. Наперекор всему миру.

Она уткнулась носом ему в шею, теплую и могучую.

– Должен добавить кое-что еще. Ты такая очаровательная крошка, что хочется положить в карман, – донесся его голос. – У тебя аппетитные грудки и маленькая попка, которые идеально подходят к моим ладоням.

– Ясно. В отсутствие полномочий, вверенных мужчине, дабы законно помыкать мной, тебе только и остается беззастенчиво совращать меня и добиваться своего при помощи сальных штучек.

– Боюсь, ты права.

Она прижалась к нему теснее.

– Куда мы идем?

Тристан уверенно шагал к боковой лестнице.

– Ты знаешь про директорские апартаменты на верхнем этаже? Полагаю, мы можем устроить там секретное жилище на время нашей помолвки.

– Секретное? Как я понимаю, мы продолжим втайне жить во грехе?